Игорь Овсяный - 1939 - последние недели мира. Как была развязана империалистами вторая мировая война.

Тем временем по телефонному проводу, проложенному «вдоль оси», шел напряженный обмен исключительно вежливыми и вместе с тем исполненными скрытого бешенства и подозрительности посланиями между двумя фашистскими лидерами. В 21 час 30 минут 25 августа Макензен вручил Муссолини второе письмо Гитлера – тот запрашивал, каковы потребности Италии в вооружении и сырье, из-за отсутствия которых она не могла вступить в войну. В конце была добавлена полная змеиного яда любезная фраза, где Гитлер выражал благодарность за (якобы) принятые Муссолини военные меры, которые сами по себе представляли «значительное облегчение» для Германии.

На следующий день в 10.00 в зале «Маппа-мондо» [55]– кабинете Муссолини – происходит совещание с участием начальников штабов трех родов войск. Перехватив генералов у входа, Чиано настоятельно требует, чтобы они избавились от «преступного оптимизма» и заранее удвоили цифры, которые были ими подготовлены. К полудню составили список, включавший 7 млн. т нефти, 6 млн. т угля, большие количества дефицитного стратегического сырья – меди, никеля, циркония, титана и, в частности, 600 т молибдена. Кроме того, Рим запрашивал 150 зенитных батарей и выполнение ранее оформленных заказов на оборудование для военных заводов. Этот документ стали называть «Молибденовый список».

«Наши потребности огромны, – не без злорадства отметил в своем дневнике Чиано. – Мы составили список, который убил бы быка, если бы он мог читать!»

В 12.10 Чиано по телефону зачитал список итальянскому послу в Берлине Аттолико. В сопровождении советника Магистратти посол немедленно выехал в германский МИД.

– В какой срок все эти материалы должны быть нам переданы? – спросил Магистратти, пока они были в пути. Аттолико молча посмотрел на своего спутника. Когда тот же вопрос ему за дал через несколько минут Риббентроп, посол ответил:

– Сразу. До начала военных действий!

(Их доставка потребовала бы 17 тыс. поездов.)

Правда, несколько позже Муссолини пришлось «подправить» инициативного посла – он согласился на получение сырья и других материалов в течение года. Для нацистского рейха и это было непосильно – Гитлер перестал настаивать на участии Италии в войне, попросив лишь Муссолини раньше времени не обнародовать решение итальянского правительства сохранить нейтралитет и принять демонстративные военные меры, с тем чтобы сковать на западе франко-английские силы.

«Дуче» заверил своего партнера, что выполнит просьбу. Менее всего он был намерен это сделать. По данным французской разведки, он укреплял границу на Бреннере.

В два часа дня в понедельник, 28 августа, в посольстве Великобритании в Варшаве раздался телефонный звонок. Форин оффис передал английскому послу Кеннарду срочное поручение Галифакса: получить согласие Бека немедленно вступить в переговоры с рейхом для решения спорных вопросов. Просьба была «приправлена» несколькими фразами о намерении Англии обеспечить «жизненные интересы» Польши. Послу поручалось незамедлительно сообщить ответ в Лондон по телефону.

Долгожданная минута! На протяжении пяти месяцев с момента предоставления Польше фальшивых «гарантий» ждали ее британские «умиротворители». Она входила как один из основных итоговых элементов в тактическую схему, которой руководствовалась дипломатия Англии в исключительно сложных условиях лета 1939 г. И вот теперь, когда Гитлер сделал свое «грандиозное» предложение Англии, сей момент наступил. От Кеннарда требовали сделать все молниеносно: в Форин оффисе уже был подготовлен текст ответа, который Гендерсон в тот же вечер должен был отвезти из Лондона в Берлин.

Предложить Гитлеру в момент наивысшей точки кризиса прямые переговоры с Польшей – таков был замысел, который дипломатия Форин оффиса держала в рукаве на протяжении всех этих месяцев. Ну а если бы Гитлер не заявил о претензиях к Польше? Тогда за него готов был сделать это Галифакс. «План заключался в следующем, – пишут известные английские исследователи М. Джильберт и Р. Готт. – Галифакс скажет Гитлеру, что Лондон готов рассмотреть вопрос о переговорах относительно будущего статуса Данцига. Уже не было речи о том, чтобы просить поляков выступить с инициативой. Гитлера прямо попросят сформулировать свои требования. Если он согласится, Лондон окажет давление на Польшу, с тем чтобы она приняла германские условия. Это был снова „чешский кризис“. Предлагая решить вопрос о Данциге путем переговоров, англичане знали: Гитлер поймет, что они одобряют передачу Данцига рейху. В ходе переговоров, разумеется, будут учтены предъявляемые права и критические замечания, но трудно было сомневаться в том, что в итоге гитлеровские требования будут удовлетворены».