Жан-Пьер Шаброль - Пушка 'Братство'

моего требования и что этот шаг согласован с моим штабом..."

Елисейские Поля превратились в фабрику патронов, театр Гэте -- в мастерскую: там шьют белье для госпиталей, Люксембургский сад -- в артиллерийский парк и выгон для овец.

Погода хмурая. B густом тумане, залегшем y фортов, можно без риска снимать с огородов урожай; снова появились свежие овощи.

Бельвиль в Париже--это все равно что малая крепость в крепости. Правительству неможется aрестовать Флуранса, и оно ищет его повсюду... где и духу его нет. Трошю отлично знает, что наш вечный изгнанник спокойно и гордо разгуливает по своим ленным владениям.

Мастерская нашего добряка Мариаля превратилась в генеральный штаб при пушке "Братство". Поддельное оружие заперли в металлические шкафы, стоящие в глубине. B порыве раскаяния наши малыши, Клеман Родюк и Ноно Маворель, по собственному почину притащили рапиру и шпагу, которые они "взяли на время", чтобы поиграть дома. Всю эту неделю ни о чем другом не думал, кроме как о сборе денег. От Ла-Виллет до Шарона на каждой улице и почти в каждом доме y нас есть добровольцы. Когда я пишу "мы", "наши", то имею в виду в основном Марту, при которой я только пнсарь, кучер, a иной раз нечто вроде представителя, как говорится, для мебели.

Сунул руку в мешок из-под муки. Вытянул на удачу первую попавшуюся бронзовую монетку, еще не самую грязную. Тысячи их прошли через мои руки, a я так до сих пор толком и не разглядел, что изображено на них, какие y них решка и орел. Ни слюна, ни вельвет моих брюк, о которые я судорожно тер монету, не помогли. Пришлось прибегнуть к кислоте, которой Мариаль травит поверхность металлов. Одно прикосновение обильно смоченной кислотой тряпицы и -- о чудо... о сюрприз! Из-под слоя грязи выступил профиль какого-то круглоголового бородача, a вокруг башки надпись: "Виктор-Эммануил II, король Италии". Итальянская! Сколько же раз эти монетки незамеченными переходили из кошелька в кошелек! Время, грязь, прикосновение мозолистых рук нивелируют коронованные головы, уничтожают границы.

Обтираю тряпочкой вторую, французскую: "Наполеон III, император, 1855". На одной стороне: "Пять сан

tимов. Французская Империя". С трудом различаю абрис орла, парящего над молниями. На другой, лицевой, от чеканного изображения нашего Ваденге осталась только какая-то бледная тень.

Для упрощения операций в казкдом мешке из-под муки мы храним ровно по двадцать пять килограммов. Восемь мешков уже заполнены и стоят себе вдоль стены слесарной. B итоге -- двести килограммоЕ, или две тысячи франков! Марта потребовала под клятвой, чтобы я строго хранил эту тайну. Теперь только мы вдвоем с ней, по крайней мере из ближайшего окружения, знаем, что грамм равен сантиму, так что, вместо того чтобы пересчитывать монетки, мы их взвешиваем.

Притащили в слесарную два тюфяка. Несколько тысяч франков, даже пусть в самом неаппетитном виде, представляют собой великий соблазн для людей, куда более стойких духом, чем несчастные заморыши, бродящие по соседству.

С тех пор как Бельвиль восторженно глядит на труды наших рук, тупик тоже проникся симпатией к сбору монет... Первым забыл стыд наш Вормье: неторопливо волоча ноги, он явился к нам в мастерскую, HOC по ветру, кепи набекрень, ружье на ремне, словом, заглянул, как сосед к соседу:

-- Кстати, Флоран, знаешь, что мне в голову пришло, -- конечно, после положенных рукопожатий и всего прочего, что требуетвежливость.-- Коль скоро гвардейцы, находящиеся не на казарменном положении, созданы для таких дел... так вот, если тебе понадобится куда отлучиться, я охотно постерегу твою лавочку.

-- Еще чего! -- крикнула Марта из дальнего угла слесарной.

Наш чахоточный ee не заметил, иначе не решился бы сделать мне такоепредложение. И он удалился, собрав все свое чувство достоинства, впрочем, было бы что собирать.

-- Грубо ты ему...

-- Вот еще! Ты этих Вормье не знаешь. И он непременно сюда свою шлюху привел бы. A его Камилла, сам небось видел, какая толстуха, такой ничего не стоит себе за пазуху пару мешочков засунуть, и уйдет отсюда с титьками... только бронзовыми.

Оба медника, те сразу заявили без обиняков:

-- Мужчины не бог весть какие хитрецы,-- проворчал Матирас,-- особенно если бутылочку пропустят...

-- Когда вы к Келю отправитесь пушку заказывать, и я с вами пойду,-бросил Бастико.

-- И я тоже. При нас они постесняются вам барахло какое-нибудь всучить.

Я-то лично засомневался, как это можно всучить обманом негодную пушку, но наши медники доказали мне как дважды два четыре: не раз бывало,что выпускали пушки, которые убивают только прислугу, поэтому-то промышленникам предписывается в обязательном порядке производить испытание орудий. Ho их бывшие приятели, рабочие завода Келя, сообщили нашим двум уволенным медникам, что хозяева, ссылаясь на то, что до сего времени они такой товар не выпускали, наотрез отказались от контроля армейских фейерверкеров. Министр предложил Келю выплачивать половину или даже в случае надобности две трети суммы, если орудие разорвется. Капиталист категорически отверг и это предложение.