Жан-Пьер Шаброль - Пушка 'Братство'

-- Пруссаки играют за укреплениями.

Совсем рядом, за укреплениями, пруссаки играли плавный и тяжеловесный "Венский вальс".

Задыхающийся старик, друг папаши Белэ, подошел к Валлесу.

-- Я был с вами груб, но теперь, когда дело сделано, можно и поздороваться по-человечески. Ax, дорогой мой, я отомстил! Если 6 вы видели этого Ларжильерa: он прыгал, как кролик!

-- Hy a другие?

-- Другие! Они расплатились за подлое предательетво на улице Лафайет! Это уже не политика, это простое убийство! Я в ваших делах ничего не понимаю, я

из-за Галифэ полез в это пекло. Я не с коммунарами, но я против золотопогонных палачей... Скажите мне, где еще их можно перещелкать, и я туда брошусь!

Стоявшая неподалеку женщина проговорила только:

-- Мой возлюбленный умер. Его выследил Ларжильер. Я первая выстрелила в этого шпика.

На обратном пути нам встретилась кучка стариков, уцелевших из той тысячи федератов, которые в течение всего дня на улице Аллемань удерживали двадцатипятитысячную армию версальцев под командованием Ладмиро,-- они были все в крови. Над Ла-Виллетскими пакгаузами стлались в небе черные языки пламени -- это горели тысячи литров масла, керосина и спирта.

Не скоро я за6уду эту ночь с пятницы на субботу, нашу с Мартой последнюю ночь.

С вершин Бельвиля мы пытались узнать знакомое лицо Парижа, города, который мы десятки раз пересекали вдоль и поперек. Под дождем почти всюду погасли пожары. Только no коротким алым вспышкам, расцветающим то здесь, то там, можно было угадать скелет купола, обглоданную огнем арку. Канонада стихла, но прусская медь и дудки по-прежнему кружили в вальсе y нас за спиной.

Марте больше не хотелось спать.

И мы отправились с дружественным визитом на кладбище Пэр-Лашез, где артиллеристы лихорадочно пересчитывали свои последние снаряды. A неподалеку от них могилыцики рыли огромную братскую могилу для погибших бойцов Коммуны, которых при свете факелов прикосили на скрещенных ружьях федераты; a впереди шагал одинединственный барабанщик -- бледный мальчуган с горящими глазами -и бил как бог на душу положит по барабану, обтянутому черным крепом.

Люди смеялись, paссевшись вокруг бивуачных костров, длинные языки пламени выхватывали из тьмы белесые контуры надгробий. B центре кружка, y костра, мы увидели нечто странное. Два призрака с лицами мертвецов... Вдруг эти призраки сняли свои маски -- два оскаленных черепа. Это оказались мой кузен Жюль и его дружок Пассалас.

Их действительно схватили и привели на площадь Оперы, где версальцы устроили бойню. Так что все слышанное нами не было выдумкой. Ho им удалось оттуда

вырваться, историю эту они рассказывали в сотый раз и все более и более путано. Оба были сильно пьяны и словно тронулись.

Здание Оперы занимали две роты версальцев. Одна была в правом крыле, в помещении дирекции театра, другая -- в левом. Двор был забит aрестованными, которых загоняли в глубь дворa, чтобы вместить партии вновь прибывавших.

Жюль, оглядевшись, сделал небезынтересное наблюдение: капитан первой роты отправлял в подвал подозрительных, капитан второй роты -- командовал расстрелами. Понятно, что наши парни проскользнули в помещение дирекции.

Версальская солдатня, в ожидании своей очереди убивать безоружных коммунаров, сидела и лежала на широкой лестнице Оперы. Юнцы разбрелись по театральному залу. Они забавлялись, растаскивая обнаруженную за кулиеами бутафорию и костюмы, a также маски, служившие актерам на последних спектаклях. ("Волшебный cмрелок* и *Koппели.я".) К то закутался в саван, a кто напялил на себя маску гримасничающего скелета.

Порой, вызванные сержантом, они бежали занять свое место в строю карателей, к этой липкой от крови стене, так и не сняв своего призрачного облачения. (Космюмы персонажей оперы Веберa tВолшебный cмрелокь в сцене омливки пуль.)

-- Нам по-настоящему повезло,-- чуть позднее сказал Пассалас, призывая нас с Мартой в свидетели: -- Вот оба они знают четырех бретонцев из тупика. Одного, по фамилии Мари, ткнули штыком в ягодицу. Мы его выходили. И он с нами не один стаканчик опрокинул в "Пляши Нога". Я лично полагаю, что главную роль тут сыграли эти застолья! Когда он нас с Жюлем узнал, то даже обомлел. Не очень ему хотелось нас расстреливать, этому Мари. Ho по правде сказать, что он-то мог сделать! Серая скотинка, в чинах его не очень повышали! "Ты о нас не беспокойся, Мари,-- сказали мы ему.-- Дай нам только потихоньку парочку саванов и черепушек, масок то есть*.