Жан-Пьер Шаброль - Пушка 'Братство'

Перед въездом в тупик Предок, ведя Бижу под уздцы -- Гран-Рю спускалась так круто, что повоsка чуть не налезала на круп нашего коняги,-- сказал мне:

-- Поди разузнай, здесь ли живет тетка. Ведь если из этой кишки назад выбираться, придется коня распрячь!

И всеrда-то парижские улицы не могли похвастать тишиной, a в те дни, когда столица готовилась к осаде, она превосходила самое себя. И впрямь гул и гомон испортили нам весь переезд от заставы Монтрей до Бельвиля, и, однако, стоявший здесь, в тупике, гам поразил меня еще больше, чем зловоние.

Единственным и к тому же весьма скудным источником света был газовый фонарь с разбитыми стеклами над кабачком, и то его хватало лишь на то, чтобы осветить огромную ногу навывеске. Снизу, невидимое в темноте кишение, наползало на вас криком, ревом, кудахтаньем, мяуканьем, лаем. На каждом шагу мы чуть ли не наступали на кур и детвору. При тусклом свете, падавшем из окон мастерской и окошек кабачка, можно было разглядеть силуэты двух каштанов и третий -- еще неподвижнее, чем первых два, еле-еле вырисовывался справа от арки, перед грудой обломков и хлама, y подножия развалившегося; третьего с краю,дома,-- неподвижный силуэт сгорбившегося, страшного на вид попрошайки с протянутой рукой.

Детворa вдруг, как по волшебству, очистила площадку, и я очутилсянос к носу с пушкой. Ho тут всклубилось еще одно чудище, высотой шесть футов и столько же футов

в ширину, с лоснящимся, как булыжник, черепом, с безволосой физиономией, голое по пояс, с целыми гектарами розовой, подрагивающей, сплошь покрытой пупырышками кожи. На плече он нес вовсе не совенка, a крошечную девчушку с шапкой соломенных волос; завидя нас, она быстро спрятала свою замурзанную мордашку за блестящим черепом нежно-розового колоссa. A он расшвырял печную трубу, домкрат и пару колес, из которых ребятня coорудила себе пушку. Воспользовавшись подходящим случаем, я решил расспросить гиганта о своей тетке. B ответ он улыбнулся, приветственно помотал головой, и, повернувшись ко мне спиной, с завидной легкостью унес под мышкой все составные части этого артиллерийского орудия, только что обстреливавшего Берлин. Совенок на его плече -- белокурая негритяночка -воровато оглянулась и успела плюнуть в мою сторону, коротко прогукав. Розовотелого гиганта звали Барден, он глухонемой, кузнец, его малолетняя спутница откликается или не откликается на прозвище Пробочка.

-- Кого это ты ищешь?

Это второe явление ошеломило меня еще больше, чем первое, я уставился на говорившую во все глаза. Впрочем, поражала она не ростом, да и ничего в ней особенного не было. Девушка или девочка? To ли четырнадцать, то ли двадцать лет. Очень смуглая, низенькая, пухленькая, юбчонка рваная, ветхий корсаж -- только что не нищенка. Зато глаза огромные, темные, грозовые глаза. Говорит на ужасающем диалекте парижских окраин, почти карикатурном. Каждая фраза, вернее, обрубок фразы сводится к ничем не оправданным усечениям, отчего спотыкливая ee речь и вовсе становится непонятной. Мне приходится все время переспрашивать ee вопросы и ответы. И это "ты" ex abrupto1 меня тоже совсем огорошило.

-- Мам Растель?.. Растель? A с виду она какая, твоя тетка?

-- Не знаю, я и сам ee никогда не видел.

-- Да в этой навозной куче до черта разных бабенокl Смугляночка возникла передо мной в нечистом свете тупика как некий его дух, как нимфа этого дремучего леса, фея Вивиана этой гнусной Броселнанды. Тогда я описал своего дядю.

1 С первого слова (лам.).

-- Aral Фердинан, который в солдаты ушел! Его супружницу Tpусетткой кличут! Вот гляди, два окошка под самой крышей. На самом верхy. Она только что с работы пришла.

Хотел было ee поблагодарить, но она уже ускакала. Отправляюсь за мамой, Предком и Бижу на Гран-Рю, и наш кортеж торжественно въезжает в тупик. У крыльца нас окликает какая-то мегерa весьма внушительного вида:

-- Эй, вы, неужто y вас хватает нахальства вот так въезжать сюда без спросу!

Груда колыхающихся жиров, обтянутых ситцем в горошек, a рядом какой-то лохматый пес, левретка и кошка.

Мама пускается в пространные объяснения: мы, мол, выселены по приказу военных властей, невестка в Бельвиле, добрый господин Валькло...-- но вдруг рядом раздается чей-то звонкий голосок:

-- Не теряйте зря времени и молодости, мам! Не ee это собачье дело, привратницы паршивой.

Опять черномазенькая нимфа Дозорного тупика.

-- Ублюдок проклятый!

-- A ты, Мокрица, заткни лучше свое хайло вонючее и исчезни, a то я на весь Бельвиль крик подыму, созову Национальную гвардию, Флурансовых молодцов *, господа бога и самого Бланки! Клянусь, через пять минут от тебя живого места не останется! Haродищу сбежится в тупик тыщи! Стены и те pухнут...