Игорь Шафаревич - Арьергардные бои марксизма

меньшинства" ("Социализм и демократия"). Столь же зыбка и неопределенна точка зрения Р. А. Медведева на насилие. В одном лишь случае он - бескомпромиссный противник насилия, - когда речь идет о сегодняшнем дне в нашей стране:

"В некоторых провинциальных городах недовольство населения приводило

даже к отдельным актам насилия, что может вызвать лишь осуждение. Всякая

неразборчивость в средствах недопустима по принципиальным соображениям"

("Социализм и демократия"). За исключением уж очень недемократического, высокомерного тона, я присоединился бы к основной мысли. Но что могут значить здесь принципиальные соображения для марксиста? Как он забудет, что насилие - это повивальная бабка истории, про пролетарскую революцию и диктатуру пролетариата?.. И он не забывает - в той же работе автор пишет:

"И действительно, победа Советской власти в нашей стране явилась

результатом вооруженного восстания и насильственного свержения власти

буржуазного Временного правительства. В дальнейшем мировой империализм и

внутренняя контрреволюция навязали нашему народу длительную и жестокую

гражданскую войну..." С сочувствием автор приводит и такие взгляды:

"Революция была необходима в такой стране, как Россия, - сказала автору

одна из старейших коммунисток***, - и эта революция не могла обойтись

без насилия. Нельзя было победить в гражданской войне без массового

террора, без насилия над офицерами, над кулаками. Вероятно, было нужно

расстрелять в 1918 г. всю царскую семью, даже и малолетних наследников,

чтобы они не стали знаменем монархической реакции. Разгорелась

действительно смертельная борьба, и если бы коммунисты не победили, их

всех бы вырезали белые" ("К суду истории", Нью-Йорк, 1974, с. 780. Я

опускаю имя лица, названного Р. А. Медведевым, так как оно, кажется, еще

живо и, может быть, раскаивается в этих своих взглядах. - И. Ш.).

Подобные высказывания являются драгоценными историческими свидетельствами, ибо они показывают, что психология, наиболее ярким выразителем которой был Сталин, не была еще самой низкой ступенью нравственной деградации. Чтобы расстрелять кого-либо, Сталину нужно было хотя бы выдумать, что этот человек в чем-то виноват, хоть в том, что подмешивал гвозди в макароны. Видно, что какое-то бледное воспоминание о совести или нравственности еще сохранилось, их надо нейтрализовать. Но в приведенном отрывке убийство детей совершенно хладнокровно обсуждается с позиции целесообразности. Позже (с. 789) автор пишет, что "целесообразность расстрела всей царской семьи, включая и ее малолетних членов, вызывает сомнения". К сожалению, он разъясняет на той же странице, что "революция может выбирать из очень широкого арсенала средств". Отказываться заранее от тех или иных из них, по его мнению, было бы неправильным. Надо лишь решить, "какие именно средства при минимуме издержек приведут нас кратчайшим путем к цели". В соответствии с этим он безо всякой иронии цитирует слова одного из руководителей ЧК Лациса: "...если можно винить Чрезвычайную Комиссию в чем-нибудь, то не в излишней ревности к расстрелам, а в недостаточном применении высшей меры наказания" ("К суду истории" с. 759). Сердцем я верю в то, что насилие гибельно для тех слоев населения, которые становятся его орудием - даже более, чем для тех, против кого оно направлено. Умом могу представить себе образ мыслей революционеров: Маркса, Энгельса, Ленина, Троцкого, Сталина, Мао, считающих насилие не только незаменимым орудием завоевания и удержания власти, но и средством изменения человечества в желательном для них направлении. Но каким органом можно понять точку зрения, согласно которой "отдельные акты насилия" в провинциальных городах - это "неразборчивость в средствах, недопустимая по принципиальным соображениям", а насильственное свержение правительства в великой стране, террор и расстрелы - допустимы, и даже защита этого правительства является "навязыванием гражданской войны"? В лучшем случае это вообще не точка зрения, а совершенно непродуманная система высказываний. Или уж очень продуманная. Не в том ли здесь разница, что насилие во имя марксизма - вообще не насилие и поэтому не противоречит "принципиальным соображениям"? А причина та, что марксизм - это наука, и насилие во имя его - это просто эксперимент. Такую точку зрения Р. А. Медведев действительно высказывает. Один раздел в его работе так и называется: "МАРКСИЗМ, КАК И ВСЯКАЯ НАУКА, ИМЕЕТ ПРАВО НА ЭКСПЕРИМЕНТ". Подобно классическому силлогизму о смертности Кая, это утверждение расчленяется на два положения: 1) "Всякая наука имеет право на эксперимент" и 2) "Марксизм есть наука". Вряд ли надо опровергать первое положение: доказывать, что не только не ВСЯКАЯ, но НИКАКАЯ наука не имеет права на эксперимент, за который надо расплачиваться человеческой жизнью, тем более - миллионами жизней. Возможно, что и сам Р. А. Медведев так не считает и перед нами просто неудачное выражение. Но второе положение заслуживает более тщательного рассмотрения.