Мариэтта Шагинян - Четыре урока у Ленина

_______________

* Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 49, с. 170.

"...Относительно издания книги Ленина: я против этого..." (Дальше идут объяснения, почему "против", с комплиментами по адресу Ильича, - он боец, он назовет дурачками своих противников, издающих эту книгу.) "...Спор, разгоревшийся между Лениным - Плехановым, с одной стороны, Богдановым - Базаровым и К°, с другой - очень важен и глубок. Двое первых, расходясь в вопросах тактики, оба веруют и проповедуют исторический фатализм, противная сторона - исповедует философию активности. Для меня ясно, на чьей стороне больше правды..."*

_______________

* В. И. Ленин и А. М. Горький. Письма, воспоминания, документы, с. 42.

Это Ленин и Плеханов, марксисты, - проповедуют исторический фатализм! Хотя и ребенок знает, - а тем более должен знать член социал-демократической партии, что "философы до сих пор только объясняли мир", а существо философии Маркса - в задаче "преобразовать мир". Ленин "фаталист", создавший передовой отряд преобразователей мира, перевернувший страницу в истории общества! "Фаталистично" учение о свободе, предполагающее в человеке величайший самостоятельный акт его "я" сознание необходимости! И рядом - компания эпигонов умирающей философии девятнадцатого века, эпигонов, не сумевших даже понять Гегеля, перешагнувших через Гегеля, - вся пресловутая "философия активности" которых заключалась в изготовлении "и нашим, и вашим" окрошки, где можно было бы залить противоположность между идеализмом и материализмом растворителем - домашним русским квасом. Я понимаю, как бешено мог ругаться Ленин. Но, ругаясь бешено, во всю мощь своей кипучей натуры, Ленин никогда не поднимал руку на Горького, на свою любовь к Горькому. В четвертом "Письме из далека", в труднейшее для Ленина время, сразу после Февральской революции, в марте 1917 года, - земля горела у него под ногами в Цюрихе, и каждым нервом своим он тянулся в Россию, - и тут даже не смог он устоять перед Горьким, перед его улыбкой. А разбушеваться по-ленински было за что:

"Горькое чувство испытываешь, читая это письмо, - пишет Ленин о послании Горького после Февральской революции Временному правительству и Исполнительному комитету, - насквозь пропитанное ходячими обывательскими предрассудками. Пишущему эти строки случалось, при свиданиях на острове Капри с Горьким, предупреждать его и упрекать за его политические ошибки. Горький парировал эти упреки своей неподражаемо-милой улыбкой и прямодушным заявлением: "Я знаю, что я плохой марксист. И потом, все мы, художники, немного невменяемые люди". Нелегко спорить против этого.

Нет сомнения, что Горький - громадный художественный талант, который принес и принесет много пользы всемирному пролетарскому движению.

Но зачем же Горькому браться за политику?"* Максим Горький в своем обращении к февральскому правительству выразил, по мнению Ленина, "чрезвычайно распространенные предрассудки не только мелкой буржуазии, но и части находящихся под ее влиянием рабочих"*.

_______________

* Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 31, с. 48 - 49.

* Т а м ж е, с. 49. Позднее, в 1933 году, в письме к И. А. Груздеву Горький отрицал, но, правда, не очень убедительно, существование такого "обращения" и приписал его выдумке иностранной прессы. См.: Г о р ь к и й М. Собр. соч., т. 30, с. 303.

О том, что делалось с ним в это время, мы можем представить себе по массовым чувствам обывателей, по стихийному доверию толпы, по влюбленной вере в Керенского, охватившей не только гимназисток и "мелкую буржуазию", но и часть рабочего класса, и многих, многих в нашей собственной среде. Горький п о в е р и л в Февральскую революцию. А Ленину надо было поворачивать рычаг истории к Октябрю и все силы партии, все силы сознательных рабочих - грудью бросить на руль, на рычаг, отягощенный напором масс в другую сторону. Надо было повести "упорную, настойчивую, всестороннюю борьбу" с "обывательскими предрассудками", - чтоб из русла буржуазно-республиканских иллюзий повернуть Россию в русло социализма. Гигантские усилия тех месяцев еще не нашли себе художника в их полный рост. А Горький, такой нужный именно тогда, такой любимый товарищ, чье усилие могло бы стать решающим для студенчества и для интеллигенции, - в эти именно месяцы ушел из партии. Он считал, что не время еще социализму на Руси.

В гениальной горьковской формуле об активности человеческого "я" недостало расшифровки понятия "активности", как ведущей, направляющей ход истории вперед, п о л о ж и т е л ь н о й силы, противопоставленной "мертвой точке анархизма". Горький остался верен "критической стороне" своей философии. Мы знаем, что всей своей последующей жизнью - учителя и собирателя советских писателей, гневного публициста против врагов нового общества, верного помощника партии - он искупил свою ошибку. Но и тогда ошибавшегося, недовольного, больного, которому "жить противно", Ленин любил Горького. Он настолько любил Горького, что - занятый по горло, 31 июля 1919 года, в нечеловечески трудной, напряженной обстановке яростной войны с интервентами и голода в стране - нашел время и силы ответить на озлобленное "критическое" письмо писателя, измученного петербургской жизнью, так мудро и так подробно, как только отец мог ответить сыну. Привожу отрывки из этого письма Ленина, говорящие и сейчас совести каждого творческого работника: