Феликс Юсупов - Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова

Князь императорской крови Гавриил Константинович отразил в воспоминаниях прощание с великим князем Дмитрием Павловичем:

«У Дмитрия мы застали великого князя Александра Михайловича. Все были очень взволнованы и огорчены отъездом Дмитрия. Мы не стали ждать его отъезда, а уехали раньше, трогательно с ним простившись. Великие князья Николай и Александр Михайловичи провожали его на вокзал.

Когда мы уходили, в передней стоял адъютант Дмитрия, Шагубатов, и плакал. Проходя мимо него, Кирилл ему сказал: “Du courage!” В этот день я послал Дмитрию запонки, которые он должен был получить на елку.

Борис Владимирович был у себя в Царском Селе и потому не был на совещании у Андрея Владимировича и не ездил с нами проститься с Дмитрием». ( Великий князь Гавриил Константинович . В Мраморном дворце. Из хроники нашей семьи. СПб., 1993. С. 215)

Мой поезд отходил в двенадцать часов ночи.

Для наблюдения за мной был назначен офицер, преподаватель Пажеского Его Величества корпуса, капитан Зеньчиков, а до места высылки меня должен был сопровождать помощник начальника Охранного отделения Игнатьев.

Из протокола допроса ЧСК Временного правительства от 10 июля 1917 г. царского министра внутренних дел А.Д. Протопопова об обстоятельствах расследования дела по убийству Г.Е. Распутина:

«Сумароков был послан в деревню под надзор, причем с ним был отправлен особый воспитатель пажеского корпуса. Приказ царя я лично передал директору корпуса». (Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в ЧСК Временного правительства. Т. IV. Л., 1925. С. 24–25)

И капитан Зеньчиков, и Игнатьев оба получили лично от Протопопова самые строгие инструкции о том, чтобы держать меня в полной изоляции ото всех.

Великому князю и мне было очень тяжело расставаться друг с другом. Несколько дней, проведенных нами вместе на положении арестованных в его дворце, стоили, пожалуй, нескольких лет: столько было нами пережито и передумано, столько сначала мечтали мы оба о счастливых переменах для России и столько надежд похоронили потом.

Теперь судьба насильственно нас разъединила, и мы не знали, когда мы встретимся и при каких обстоятельствах. Впереди было мрачно; томили предчувствия тяжелых событий…

В половине двенадцатого ночи за мной приехал великий князь Александр Михайлович и повез меня на вокзал.

Великий князь Александр Михайлович в своих воспоминаниях не стал останавливаться на этом моменте подробно.

По дневниковой записи великого князя Николая Михайловича:

«23/XII. Половина третьего утра.

Только что проводил Дмитрия Павловича; Феликс уехал раньше в Ракитное. Мое почтение, кошмар этих шести дней кончился! А то и сам на старости лет попал бы в убийцы, имея всегда глубочайшее отвращение к убиению ближнего и ко всякой смертной казни.

Не могу еще разобраться в психике молодых людей. Безусловно, они невропаты, какие-то эстеты, и все, что они совершили, – хотя очистили воздух, но – полумера, так как надо обязательно покончить и с Александрой Федоровной, и с Протопоповым. Вот видите, снова у меня мелькают замыслы убийства, не вполне еще определенные, но логически необходимые, иначе может быть еще хуже, чем было. Голова идет кругом, а графиня Н.А. Бобринская, Миша Шаховской меня пугают, возбуждают, умоляют действовать, но как, с кем, – ведь одному немыслимо. С Протопоповым еще возможно поладить, но каким образом обезвредить Александру Федоровну? Задача – почти невыполнимая. Между тем время идет, а с их отъездом и Пуришкевича я других исполнителей не вижу и не знаю. Но, ей-ей, я не из породы эстетов и, еще менее, убийц, надо выбраться на чистый воздух. Скорее бы на охоту в леса, а здесь, живя в этом возбуждении, я натворю и наговорю глупости». ( Великий князь Николай Михайлович . Записки. / Гибель монархии. История России и Дома Романовых в мемуарах современников. XVII–XX вв. М., 2000. С. 71)

Начальник Петроградского охранного отделения, генерал-майор К.И. Глобачев (1870–1941) позднее писал в воспоминаниях:

«Участие в убийстве Распутина Юсупова, родственника Императорского дома, и Пуришкевича, правого члена Государственной Думы, оказало колоссальную услугу революции, дав обществу убеждение в оппозиции престолу не только крайних элементов, но даже лиц, стоящих близко к Императорской фамилии и преданных монархии». ( Глобачев К.И. Правда о русской революции. Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения. М., 2009. С. 87)