Феликс Юсупов - Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова

От великого князя я отправился к себе на Мойку узнать, нет ли там чего-нибудь нового. Когда я туда приехал, мне сказали, что днем были допрошены все мои люди. Результат допроса мне был не известен, но из рассказов моих служащих можно было вывести о нем скорее благоприятное впечатление.

Мне этот допрос не понравился. Боясь быть задержанным разными формальностями и опоздать на праздники к моим родным, я решил поехать к министру юстиции Макарову, чтобы выяснить, в каком положении находится дело.

В.М. Пуришкевич совсем по-другому освещает эти события. Спустя почти две недели после убийства Распутина он 30 декабря 1916 г. записал в дневнике:

«Надо было принять какое-нибудь решение.

Доктор Лазоверт внес предложение немедленно заявить министру юстиции об убийстве Распутина, что было принято единогласно и тут же было решено снестись по телефону с министром юстиции А.А. Макаровым о предстоящем визите всех трех.

Вызов министра по телефону оказался не таким легким делом, пошли бесконечные разговоры и торг с курьером министра, так как, очевидно, он ни за что не хотел будить его в 5 часов утра, все это отняло массу времени, подействовало только категоричное заявление, что Его Высочество великий князь Дмитрий Павлович должен немедленно переговорить с министром. <���…>

Минуты казались вечностью, пока министр подошел к телефону.

“У телефона член Государственной Думы Пуришкевич, Владимир Митрофанович, простите Ваше Высокопревосходительство за беспокойство в такой неурочный час. Случилось событие большой государственной важности… о котором по телефону неудобно распространяться. Разрешите нам немедленно – мне, Его Высочеству великому князю Дмитрию Павловичу, Его Сиятельству графу Феликсу Сумарокову-Эльстон князю Юсупову – к вам приехать и лично обо всем доложить…” – стараясь возможно спокойным голосом сказал я.

“А в чем дело?” – взволнованно еще раз спросил министр. “Я повторяю, дело государственной важности и не терпит отлагательства”, – не в состоянии себя более сдерживать, заявил я.

По-видимому, боясь отказа, трубку схватил Дмитрий Павлович, заявив, что настойчиво просит его принять.

Это возымело действие, и он [министр] заявил, что ждет у себя в своей квартире по Итальянской улице.

Сев на тот же управляемый доктором Лазовертом автомобиль, все трое помчались на прием к министру, который нас ждал уже одетый в своем просторном кабинете.

Было около полчаса седьмого.

Не садясь (и сам министр стоял), я обратился к нему с заявлением:

“Ваше Высокопревосходительство, побужденные чувством любви к своему монарху и долгом патриотизма перед своей родиной, мы все трое сообща с заранее задуманным намерением убили известного вам мерзавца и подлеца Григория Распутина…”

От неожиданности Макаров, по-видимому, опешил, почему задал такой нелепый вопрос: “То есть, как убили?”

– Очень просто, – заметил я, – убили и труп его уничтожили… Конечно, Распутина больше нет…

– Доведя до сведения об этом Вашему Высокопревосходительству, как министру юстиции и генерал-прокурору Правительствующего Сената, осмеливаемся просить вас, в виду того, что у каждого из нас имеются общественные обязанности, требующие нашего присутствия, не подвергать нас лишению свободы, а отпустить нас под честное слово явиться по вашему первому требованию или требованию соответствующих властей.

Доказательством, до чего растерялся министр, может служить то, что он сразу не нашел, что ответить, и, точно не допуская возможности убийства Распутина, он отрывочными вопросами старался выяснить обстоятельства, сопровождавшие убийство. Удовлетворить в деликатной форме высказанное требование министра, где произошло убийство, кто именно из нас трех убил Гришку и где труп убитого – мы уклонились, заявив о самом только факте.

Несколько придя в себя, министр просил нас садиться и объясняя, что освободить нас не может, что не для того писаны законы, чтобы он, как министр юстиции, их не исполнял и обязан подвергнуть нас всех троих аресту домашнему.

Я от лица всех заявил готовность идти на эту меру пресечения и тут же должен был по предложению министра набросать следующее заявление:

Его Высокопревосходительству

Г-ну Министру Юстиции Российской Империи.

Заявление.

Настоящим ниже подписавшиеся: член Государственной Думы Владимир Митрофанович Пуришкевич, Его Высочество великий князь Дмитрий Павлович Романов и князь Феликс Юсупов – граф Сумароков-Эльстон доводят до сведения Вашего Высокопревосходительства, что в ночь на 17 дек. 1916 г. в Петрограде по взаимному между собою сговору и все сообща убили крестьянина села Покровского Тобольской губернии, Григория Ефимовича Новых.