Феликс Юсупов - Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова

«Мысль убить Распутина возникла в уме Феликса Юсупова, по-видимому, в середине ноября. Около этого времени он говорил о том с одним из лидеров кадетской партии, блестящим адвокатом Василием Маклаковым, но тогда он рассчитывал убить “старца” при помощи наемных убийц, а не действовать лично. Адвокат благоразумно отговорил его от этого способа: “негодяи, которые согласятся убить Распутина за плату, едва получив от вас задаток, пойдут продать вас “охранке”…

Пораженный Юсупов спросил: “Неужели нельзя найти надежных людей?” – на что Маклаков остроумно ответил: “Не знаю, у меня никогда не было бюро убийц”.

2 декабря (по новому стилю – В.Х.) Феликс Юсупов окончательно решил действовать лично». ( Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1991. С. 289–290)

Предварительно условившись с ним о свидании, я отправился к нему на квартиру. Наш разговор был очень краток. В немногих словах я изложил ему мой план и спросил, каково его мнение.

Маклаков уклонился от определенного ответа. Колебание и недоверие прозвучало в его вопросе:

– Почему вы именно ко мне обратились?

– Я был в Думе и слышал вашу речь… – ответил я.

Мне было ясно, что он про себя одобряет мое намерение, но я не мог сразу решить, чем он руководствуется в своих уклончивых ответах: недоверием ли ко мне, как к мало знакомому человеку, или просто боязнью быть замешанным в опасном предприятии. Во всяком случае, я, после непродолжительной беседы с Маклаковым, убедился, что иметь дело с ним не стоит.

Возвратившись домой, я протелефонировал Пуришкевичу и условился заехать к нему на другой день утром.

Свидание мое с ним носило совершенно иной характер, чем разговор с Маклаковым. Когда я заговорил о Распутине и сообщил о своем намерении с ним покончить, Пуришкевич, со свойственной ему живостью и горячностью, воскликнул:

– Это моя давнишняя мечта. Я всей душой готов помочь вам, если вы только пожелаете принять мои услуги, но ведь это не так легко, как вы думаете: чтобы добраться до Распутина, надо пройти через целый строй сановников и шпиков, охраняющих его.

– Все это уже сделано, – ответил я и рассказал о моем сближении со «старцем», о наших беседах и т. д.

Пуришкевич слушал меня с большим интересом. Я назвал ему великого князя Дмитрия Павловича и поручика Сухотина, сообщил и о моем разговоре с Маклаковым.

Мое мнение о том, что Распутина надо уничтожить тайно, Пуришкевич вполне разделял.

Сознавая всю трудность исполнения нашего замысла, он, однако, нисколько не сомневался в его необходимости и в его громадном политическом значении. Он был твердо убежден, что все зло в Распутине и что, лишь удалив его, можно надеяться спасти страну от неминуемого развала.

Что касается Маклакова и его чрезмерной осторожности, то Пуришкевич его поведению ничуть не удивился. Он обещал при первой же встрече в свою очередь переговорить с ним и попытаться привлечь его на нашу сторону.

Получив согласие Пуришкевича принять активное участие в выполнении нашего намерения, я простился с ним, с тем чтобы на следующий день вечером он приехал ко мне на Мойку для совместной разработки общего плана действий.

На другой день, в пять часов, у меня собрались великий князь Дмитрий Павлович, Пуришкевич и поручик Сухотин.

Князь Ф.Ф. Юсупов, великий князь Дмитрий Павлович (двоюродный брат Николая II) и депутат В.М. Пуришкевич решаются действовать на свой страх и риск. С помощью добровольных помощников заговорщики приступили к подготовке покушения. Князь Юсупов, вероятно, нелегко переступил черту дозволенного: «Внутренний голос мне говорил: всякое убийство есть преступление и грех, но во имя Родины, самый вредный, подлый, путем дьявольского влияния захвативший власть над Государем и Императрицей своею сатанинской силой, должен быть уничтожен… Я твердо верил, что уничтожение Распутина спасет Царскую семью, откроет глаза Государю, и он, пробудившись от страшного распутинского гипноза, поведет Россию к победе и счастью».

Товарищ министра внутренних дел, генерал-лейтенант П.Г. Курлов писал в воспоминаниях об участниках этого заговора и прежде всего о монархисте В.М. Пуришкевиче:

«Нет названия такому поступку, если остановиться, что привлечение к такому делу великого князя (Дмитрия Павловича – В.Х.) было стремлением гарантировать себя от ответственности. Пуришкевич знал, что по русским законам все соучастники одного преступления судятся в высшем суде, которому подсуден один из них. Таким судом для великого князя был Император, и это обеспечивало Пуришкевичу почти полную безнаказанность» . ( Курлов П.Г. Гибель Императорской России. М., 1992. С. 172)