В. Злыгостев - Субэдэй. Всадник, покорявший вселенную

Чуть ранее, в конце марта, соединившись с Бату и выйдя к Дунаю в районе Пешта, многоопытный осторожный Субэдэй, пристально наблюдавший за действиями и левого крыла, ведомого Каданом, Бури и Бурчеком, после их успехов в Валахии, Карпатах, Трансильвании и прибытия также в марте со всем войском в район расположения главной ставки, ожидал победных реляций от чингисидов, действовавших на севере, занимаясь дипломатическими сношениями с Белой IV. Здесь уместно заострить внимание на том, что среди посланников, прибывших от Субэдэя к венгерскому королю, оказался… англичанин по имени Роберт [29, с. 307], который, как выяснится позже, уже более 20 лет верой и правдой служил Великому кану. Да, воистину Евразия не такой уж большой континент, коли удалась встреча между капелланом, служившим когда-то у барона Фицуотера со «свирепым псом» Чингисхана. Так вот, вышеупомянутый англичанин предложил Беле IV сдаться, пообещав то, что обычно обещали своим врагам монголы — жизнь в обмен на абсолютную лояльность их власти, но тот отказался, надеясь на силу своих полков, а сила на самом деле была немалая. Скорее всего, под хоругвями венгерского короля собралось от 70 до 100 тысяч воинов, иные из их числа, по свидетельству Фомы из Сплита, «по глупому легкомыслию беспечно говорили: „При виде нашей многочисленной армии они тут же обратятся в бегство“» [47, с. 141].

Действительно, войско Белы IV представляло из себя очень серьезного противника, с которым монголам, как они сами думали, придется серьезно повозиться. Несмотря на то, что у Бату и Субэдэя под Пештом было сконцентрировано достаточное количество туменов (различные исследователи сходятся на цифре 60–70 тысяч всадников), важен факт сомнений, возникших вереде монгольского генералитета. По этому поводу «Юань Ши» свидетельствует: «В войсках говорили так: „Войско короля исполнено силы, не сможем легко продвигаться [154] Хонин — р. Шайо. См.: Золотая орда в источниках. Т. 3: Китайские и монгольские источники. С. 232. “ [12, с. 232]. Опровергая эти сомнения на военном совете, Бату, опираясь на данные разведки, говорил: „…пусть этих людей великое множество, но они не смогут вырваться из наших рук, поскольку ими управляют беспечно и бестолково“» [47, с. 141].

Но говорить одно, другое дело действовать, потому последнее слово было за фактическим руководителем похода и «…Субэдэй выдвинул отличный план — заманить его [короля] войско к реке Хонин [155] Хонин — р. Шайо. См.: Золотая орда в источниках. Т. 3: Китайские и монгольские источники. С. 232. » [12, с. 232], он прибег к своему испытанному во многих войнах способу. «… Субудай был гениальным полководцем (курсив мой. — В. 3.), и часть его гения заключалась в том, что он вступал в бой только тогда, когда не было сомнений в победе. Поэтому он отступил со своей армией на восток, шесть дней медленно отходя через степи и выманивая Белу с его выгодных позиций на Дунае и лишая его таким образом возможности получить помощь.

10 апреля монголы отошли через реку Саджо [156] Саджо — р. Шайо. в сторону пологих, покрытых виноградниками склонов Гокая, чуть выше слияния Саджо с Тиссой. Место было очень неплохим, чуть выше окружающей равнины и защищенное по фронту ручьем. Венгры расположились напротив, около деревни Мохи и, не сомневаясь в своем численном превосходстве, построили подобие форта, окружив свой лагерь телегами» [29, с. 303–304]. Ну прямо как Мстислав киевский на Калке!

Отступив за Шайо, Субэдэй понимал, что в случае атаки на Белу IV его войскам вновь придется форсировать ее и вполне возможны значительные потери при этом передвижении, но, если поглядеть на каргу местности, становится несомненным, что старый полководец поступил абсолютно мудро перед лицом сильнейшего противника, так как фланги монгольской армии были прикрыты реками: с севера Такта, а с юга Тисса. Отныне, находясь в постоянной боевой готовности, тумены Субэдэя и чингисидов ожидали лишь вестей из Силезии и Польши, от которых, хороших или плохих, зависели все дальнейшие действия монголов и ход всей кампании.

В ночь с 10 на 11 апреля Субэдэй и Бату решили атаковать венгров, тем более (и в этом нет никакой фантастики), они получили наконец-то известия от Байдара о победном для монголов исходе сражения под Лигницей. Совпадением это быть никак не могло, Субэдэй был не из тех командующих, которые действовали на авось. «Правильно предположить, что каждая из двух армий была постоянно точно осведомлена о том, что в данный момент предпринимает другая. Обе армии, видимо, поддерживали почти ежедневную связь, будучи удалены друг от друга 450 километрами вражеской территории… Это вызывает мысль о службе нарочных, меняющих лошадей на постоянных станциях, расположенных на определенных местах вдоль линии связи между двумя самостоятельными армиями. Стоит только задуматься о том, с какими трудностями встречались те несколько десятков гонцов, которые каждый день скакали сломя голову из конца в конец этой линии, и это представляется просто невероятным. Но для монголов это было настолько обычным, рутинным занятием, делом настолько секретным, что ни один европейский источник не содержит упоминаний об этом. Субудай мог выбрать именно этот момент для выступления, только при условии, что депеша из Легнице, т. е. с расстояния 450 километров, могла быть доставлена к нему за 36 часов» [29, с. 304–305].