В. Злыгостев - Субэдэй. Всадник, покорявший вселенную

Если сравнивать вооружение монголов и их ближайших противников чжурчжэней, а также рекрутируемых последними китайцев, можно говорить об определенном паритете в ударном и рубяще-колющем вооружении, более слабом защитном доспехе у монголов и многократном превосходстве их в метательном вооружении. Из разных типов луков монголы выпускали прицельно также разноснаряженные стрелы на дистанцию в 150, 200, 300 и более метров [26] Сущсствует надпись на так называемом «Чингисовом камне», в которой говорится, что племянник Чингисхана Есункэ отличился в стрельбе из лука, пустив стрелу на расстояние 335 алдов — «маховых саженей», т. е. свыше 600 м (Храпачевский Р. П. Военная держава Чингисхана. М.: ACT: Люкс, 2005. С. 188). . Точность стрельбы была высочайшая, что говорит о том, что лучники и в редкие дни мирной жизни постоянно упражнялись.

Все монгольское войско или отдельно взятый тумен, который, в сущности, являлся копией всей армии, всегда были готовы к войне, никогда не прекращая учений и маневров. Причем маневры проводились и с чисто хозяйственными целями, например, массовые облавные охоты на диких животных, польза от которых была двойная: во-первых, отлаживание действий кавалеристов в условиях, максимально приближенных к боевым, во-вторых, мясо для пищи. По окончании подобного мероприятия происходил анализ действий тех или иных отрядов, их командиров или отдельных рядовых, как после войсковой операции.

Субэдэй-багатур был взыскательными и чрезвычайно строгим военачальником. За малейшее нарушение дисциплины, неверное исполнение приказа, необоснованное отступление он должен был карать своих подчиненных согласно законам, установленным Чингисханом [27] «Юань Ши» (изюань 3) сообщает о случае, когда одного рядового воина, нарушившего приказ, запрещающий грабежи, предали показательной казни за то, что он «отобрал у крестьянина луковицу…» (Золотая орда в источниках. Т. 3: Китайские и монгольские источники. М.: Наука, 2009). . Субэдэй был из тех высокопоставленных командиров, который мог залезть в походный кожаный мешок любого воина и проверить его содержимое: все ли необходимое имеется для похода. Если у кого-то не хватало… иглы, дело могло кончиться казнью перед строем, причем сам Субэдэй мог, рубанув наотмашь, развалить виноватого от плеча до пояса на страх другим и дисциплины ради. Жестокий век!

В феврале 1211 года тумен Субэдэя располагался в одном переходе от ставки Великого каана, по приказу которого он готов был кинуться в пекло будущей войны с чжурчжэнями, да и с кем угодно. Очень скоро не только центрально-азиатские племена и тангуты почувствуют страшную мощь сплоченных дисциплиной и преданностью хану туменов. Надвигалась мировая война, в которой монгольский всадник будет господствовать на просторах Евразии. А сам тумен можно будет назвать оружием массового поражения XIII века, если хотите, атомной бомбой той эпохи.

К середине 1210 года Чингисхан был готов начать войну с империей Цзинь. Он жаждал великой войны и великой добычи. Весной того же года, принимая посла чжурчжэней и узнав, кого избрали новым императором, он «…повернулся на юг, плюнул и сказал так: „Я считаю императором в Срединной равнине [28] Северный Китай [12, с. 256]. того, кто отмечен Небом“» [12, с. 149]. И тут же окончил прием. Для цзиньцев это был удар ниже пояса, до сих пор монголы платили им дань! За ней-то они и приезжали, а уехали ни с чем. А Чингисхан, который без сомнения считал именно себя «отмеченным небом», «увеличил строгости [дисциплины] в войсках, чтобы были готовыми [к войне]» [12, с. 149]. В марте 1211 года был устроен очередной курултай на берегу Керулена, на котором присутствовала вся военная элита монголов, а также прибыли многочисленные вассалы монгольского владыки, и в их числе индикут уйгуров, и хан карлуков. Чингисхан естественно обосновал необходимость будущей войны — «это месть за убийство двух его родственников» [29] Хабул-хана и Амбагай-хана. [4, с. 85], которое произошло лет за 60–70 до описываемых событий. «Второй повод был более существенным для объявления войны: Чингисхан заявил, что хочет отомстить за прежних правителей Северного Китая, киданей — они были протомонгольского происхождения, а чжурчжэни, тунгусское племя обложило их данью» [4, с. 85], ну а это было лет сто назад. В общем, серьезные, а главное, «своевременные» заявления для того, чтобы действия по обузданию империи Цзинь начались.