В. Злыгостев - Субэдэй. Всадник, покорявший вселенную

На берегу Балджуна, в сырой промозглой тайге, глотая полусырое мясо случайно убитой лошади и запивая его мутной озерной водой, Чингисхан поклялся, что не забудет «своих людей за их мужество и преданность… Остальные тоже пригубили и поклялись в вечной верности ему… Они были определены только личной преданностью Тэмуджину и своей клятвой, данной ему и каждому из них. Клятвы, данные на берегу озера Балджуна, создали тот тип богатства, который так близок к современному понятию гражданства, основанном на личном выборе и доверии. Эта клятва стала метафорой нового типа общества среди последователей Тэмуджина, типа, который ляжет в основу единства всей огромной монгольской империи» [16, с. 139].

Субэдэй-багатур в это время уже знал, что верные вассалы киятов урянхаи, пусть и небольшим отрядом, но на подходе. Отец «гнал табун овец, чтобы преподнести [в дар Чингисхану], но встретился с разбойниками и был схвачен» [12, с. 226]. Но получилось так, что Субэдэй и его брат Хулухур были неподалеку в дозоре. Китайский хронист сообщает о братьях: «Оба отважные храбрецы, отличные наездники и стрелки… пришли к (нему] на подмогу, пиками перекололи этих [разбойников]… только жалкие остатки банды убежали» [12, с. 226]. Причем бились яростно, не щадя ни людей, ни коней.

Субэдэю, как и Чингисхану, пришлось испытать всю тяжесть унижения от того поражения. Одно знаменательно — неудача у Мао-Ундур была последней крупной военной ошибкой хана и последней ошибкой Субэдэя-багатура как полководца. Дальше будут и отступления перед численно превосходящим противником, будут фланговые, в том числе и ночные, марши. Все будет! Не будет одного. Больше ни одного поражения Субэдэй не потерпит!

Прошло всего несколько дней, и казавшаяся неизбежной катастрофа уже не маячила перед Чингисханом. Войска прибывали, достигнув массы, способной нанести удар по тем, кто еще совсем недавно праздновал победу. Впрочем, Ван-хан так ее праздновал, что даже не останавливался; во время веселого застолья и нанес ему удар «названный сын». «С чисто военной точки зрения, решение это было идеально — аналогичную ситуацию многие вспомнят по хрестоматийным событиям гражданской войны, когда подобным образом, через внезапный удар по отдалившемуся от основных сил штабу, удалось нейтрализовать дивизию В. И. Чапаева, опасную в прямом бою для противника… Внезапное нападение на ничего не подозревающего Ван-хана и его немногочисленную охрану увенчалось успехом. Его ближайшие помощники были уничтожены, сам он с сыном бежал» [6, с. 111–112]. Непосредственно командовал атакой на «штаб» Ван-хана Мухали. Его правой рукой был Субэдэй.

Итак, ставка Тогорила была разгромлена, но еще несколько дней военачальники Чингисхана в различных частях кераитского ханства «умиротворяли» кераитов. При этом с покоренным племенем, в отличие от татар, обошлись крайне милостиво.

Победители не устраивали резни… слишком много общего было между племенами. Ну сломали хребты нескольким особо строптивым нойонам, ну отрубили еще пару сотен лохматых голов, «… после чего кераиты стали верными его (Чингисхана. — В. 3.) сторонниками» [4, с. 42]. Вот в этих боях и скоротечных ошибках, когда решалась судьба северной и южной Монголии, Субэдэй показал себя не просто багатуром — стало очевидно, что он способен командовать более крупными подразделениями. А опыт «удара по штабам» он усвоит от своего учителя на всю жизнь, как и то, что поражение от Ван-хана научит Чингисхана, Субэдэя, да и других монгольских полководцев, во всех будущих войнах следить за флангами и освободившимися силами врага, чтобы вовремя их нейтрализовать. Субэдэй в будущем не начнет ни одной крупной кампании, не обезопасив перед тем фланги своих туменов или туменов сподвижников. И именно после «мутной воды Балджуна» у Чингисхана возникла острая необходимость в том, чтобы упорядочить и реорганизовать свою достаточно разношерстную армию. Ведь монгольские удальцы уже вновь ломали копья с найманскими разъездами, а найманы — враг пострашней и татар, и кераитов, вместе взятых. Найманы, несмотря на ссору в ханской семье, лидерство в которой принял Таян-хан, вместе с союзниками представляли собой серьезную силу. И числом их немало, и тяжелая кавалерия славится неотразимым ударом, и найманские полководцы были далеко не простаки…

А что же Тогорил, он же Ван-хан? Бежал, путая следы. Но вскоре захватившие его на своих границах найманы, не разглядев в оборванном и голодном бродяге владыку кераитов, отрубят Ван-хану голову, которую, пока она не засмердит, будет держать у своего трона Таян-хан.