Марк Солонин - Июнь 41-го. Окончательный диагноз

Во-вторых, общая деморализация Красной Армии с первых же часов войны дошла до такого уровня, когда только непрерывный, жесткий контроль со стороны волевого командира становился необходимым (но далеко не всегда достаточным!) условием выполнения боевой задачи. В такой армии разбрасывание танков отдельными ротами по разным направлениям было равнозначно разгрому дивизии — без боя и до боя.

Разумеется, вышестоящее начальство не забыло и про наличие в составе танковой дивизии мотострелкового полка. В боевом донесении командира 41-й тд от 28 июня читаем: «МСП по приказу Армии подчинен с 22.6 командиру 45-й сд, где он разбит по-батальонно; в батальонах большие потери, командования и штаба полка нет, полк не существует». [264]

Не вполне ясна судьба тех двух танковых батальонов, которые 22 июня были переданы в подчинение командиру 87-й стрелковой дивизии. Как было уже выше отмечено, в немецких документах зафиксировано неоднократное участие советских танков в боях у Владимира-Волынского. С другой стороны, ничего похожего на два танковых батальона (а это сотня танков) не обнаруживается ни в описании боя, ни даже в перечне заявленных побед противника. В боевом донесении 298-й пехотной дивизии вермахта, составленном в 15.20 25 июня (т. е. уже после окружения и разгрома 87-й сд у Владимира-Волынского), приведены такие цифры: «До сегодняшнего дня было уничтожено 37 бронемашин разных размеров, некоторые сгорели». [265]Бронемашины «разных размеров» — это вовсе не одни только танки; своя бронетехника была и в 87-й стрелковой дивизии, включая сверхштатное изобилие (52 шт.) бронированных гусеничных тягачей «Комсомолец». [266]Наконец, не исключено, что в боевом донесении от 15.20 были уже учтены и танки 215-й мд, подбитые в утреннем бою у Вербы.

После того, как огромная толпа танков 41-й тд в бездействии (или в судорожных перемещениях) провела пять дней у Ковеля, началось отступление на восток. Доклад «Итоги боевых действий 41 ТД» описывает его вполне красноречиво:

«27 июня в 15.00 командир 81 тп донес, что его охранительная разведка в сторону Мельница (н.п. в 12 км южнее Повурск. — М.С. ) опросом отходящих из Повурска на Ковель частей (т. е. сбором панических слухов. — М.С. ) установила, что Повурск занят противником (это означало, что немцы якобы обошли город и уже в 30 км восточнее Ковеля. — М.С. ) . Начальник штаба саперного батальона 15 СК, явившись на КП, доложил, что он взорвал мосты в Ковель, в Ковеле никого нет. Связи с 15 СК не было. Посланный делегат 41 тд майор Стародубцев вернулся, штаба корпуса не нашел.

Зная, что рубеж последующего отхода 15 СК — река Стоход, командир 41 тд полковник Павлов решил атаковать 81 тп [в направлении] Волошки, Повурск, 82 тп — Волошки, Мельница с задачей освободить переправы на р. Стоход. Начальник штаба 41 тд выслал разведку на Мельница, Повурск. В 16.30 полковник Павлов решил, не ожидая результатов разведки, выступить в указанный район, не имея санкции командира 15 СК. В результате противника ни в Повурске, ни в Мельнице не оказалось, атака была впустую. Всю ночь на 28.6 штаб собирал по полям и дорогам оставшиеся машины («оставшиеся» после чего? — М.С. ), и только к утру удалось установить место расположения частей.

28 июня в 15.00 распоряжением командира 15 СК дивизия отошла в район Висло, Софьяновка, иск. Яблоновка (это уже за Стоходом, 10–15 км северо-западнее Колки. — М.С. ) , ур. Тарас; ГАП сосредоточился в районе выс. 170, 3, имея задачу выбрать в этом районе огневые позиции с целью прикрыть отход частей 15 СК, отходящих на восточный берег Стоход. 28 июня в 20.00 (сутки спустя после ухода дивизии. — М.С. ) противник овладел Ковель и продолжает наступление в направлении Повурск…» [263]

Два дня 41-я танковая дивизия (правильнее сказать — то, что от нее осталось) простояла в лесу восточнее р. Стоход, после чего утром 30 июня выступила на марш в район Олыка, Клевань. Сосредоточившись в указанном районе, дивизия в полдень 1 июля перешла в наступление, имея задачу выйти в район Млынов, Дубно и перерезать шоссе Дубно, Ровно (см., вкл., рис. 9). Как пишет Владимирский, к моменту начала этого первого, единственного и последнего активного действия 41-й тд в дивизии все еще числилось 106 танков Т-26 и 16 тяжелых КВ-2. Не так уж и мало, ни одна из танковых дивизий 1-й ТГр вермахта не имела на тот день такие количества исправных танков. И личный состав вроде бы не весь пропал в ходе «лесного марша» — в упомянутом выше боевом донесении командира дивизии от 28 июня читаем: «Потери в личном составе примерно 15 % без [учета] мотострелкового полка» . [264]