Сергей Кремлев - До встречи в СССР! Империя Добра

К тому же Уэллс опроверг сам себя, продолжив так:

«Не коммунизм, а европейский капитализм втянул эту огромную, расшатанную, обанкротившуюся империю в шестилетнюю изнурительную войну. И не коммунизм терзал эту страдающую и, может быть, погибающую Россию субсидированными извне непрерывными нападениями, вторжениями, мятежами, душил её чудовищно жестокой блокадой. Мстительный французский кредитор, тупой английский журналист несут гораздо большую ответственность за эти смертные муки, чем любой коммунист».

Итак, Уэллс фактически признавал, что внешние силы сыграли в крахе старой России тоже немалую роль. Причём список внешних губителей России великий английский писатель мог бы и расширить. Но Уэллс был активным (хотя и неубедительным) противником революции как способа социальных преобразований, и поэтому он, хотя и обличал капитализм, плохо разбирался в социальной «механике». Зато умел хорошо видеть и точно отбирать факты. И это иногда приводило в Петрограде к забавным курьёзам. В главе «Созидательная работа в России» Уэллс с юмором описывает посещение им школы, которая произвела на него неплохое впечатление, однако удивила тем, что все ученики называли любимейшим своим английским писателем именно Уэллса.

«Такие незначительные персоны, — иронизировал он, — как Мильтон, Диккенс, Шекспир, копошились у ног этого литературного колосса».

Как вскоре выяснилось, причиной стало желание Корнея Чуковского, сопровождавшего гостей, сделать им приятное… Разозлённый Уэллс через три дня неожиданно перекроил всю утреннюю программу и потребовал, чтобы ему немедленно показали любую школу поблизости. К его удивлению, и эта школа была поставлена неплохо, имела большой набор наглядных пособий, химических и физических приборов и т. д.

Уэллс засвидетельствовал:

«Я видел, как готовили обед для детей, — в Советской России дети питаются в школе; он был вкусно сварен из продуктов гораздо лучшего качества, чем обед, который мы видели в районной кухне».

И это была уже не инсценировка типа «а вот, кстати, и рояль в кустах оказался». Когда под конец встречи Уэллс с сыном решили «проверить необычайную популярность Герберта Уэллса среди русских подростков», то результат оказался ожидаемым: «Никто из этих детей никогда о нём не слыхал»… Тем не менее Уэллс — после сбора дополнительных материалов — пришёл к следующему выводу:

«…в условиях колоссальных трудностей в Советской России непрерывно идёт грандиозная работа по народному просвещению, и <���…> несмотря на всю тяжесть положения в стране, количество школ в городах и качество преподавания неизмеримо выросли со времён царского режима».

То, что видел Уэллс, было, конечно, лишь началом массового «сева» «разумного, доброго, вечного» — ведь ещё не был взят Перекоп, ещё лишь брезжила вдали культурная революция на селе. Однако и эпизодической назвать культурную работу Советской власти даже в тот период вряд ли было можно! Всего через неделю после совершения Октябрьской революции было опубликовано обращение народного комиссара по просвещению Анатолия Васильевича Луначарского к гражданам России «О народном образовании». Первоочередными задачами объявлялись: достижение всеобщей грамотности, всеобщее обязательное бесплатное обучение и предоставление всем гражданам возможности получить образование.

ЧТОБЫ понять сложность этих задач, надо знать, что, по данным переписи 1897 года, неграмотным было 76 процентов населения России в возрасте 9 лет и выше, а среди сельского населения эта цифра составляла более 80 процентов. К 1917 году положение вещей существенно не изменилось, и в декабре 1919 года Председатель Совета Народных Комиссаров РСФСР Ленин подписал декрет о ликвидации неграмотности среди населения. Имелось в виду взрослое население. Что же до образования детей, то первый декрет Совнаркома «Об организации дела народного образования в Российской республике» был подписан в июне 1918 года и 26 июня опубликован. Во всех губерниях, уездах и волостях образовывались Отделы народного образования.

Результатом стал 81 процент грамотных в возрасте 9 лет и выше на момент Всесоюзной переписи 1939 года и практически полная грамотность населения к 1941 году, за исключением некоторых национальных республик.

Впрочем, обеспечение поголовной элементарной грамотности рассматривалось в Стране крепнущего Добра лишь как исходная база для более грандиозной задачи воспитания поголовно культурной массы.