Юрій Сорока - Поход Сагайдачного на Москву. 1618

Что касается этого похода украинского гетмана, надо сразу оговориться, что кроме указаний Д. И. Яворницкого, нет прямых сведений, что во главе казачьей армии стоял именно Сагайдачный. Согласно исследованию С. М. Соловьева, который довольно подробно описывает эти события, украинские казаки действительно прошли в июле 1613 года от Путивля до Калуги, заставив поволноваться Михаила Федоровича. Также Соловьев подробно описывает расположение сил царского войска и переписку воевод с Михаилом Федоровичем, в которой воеводы сообщали о значительных силах казаков и их возможных планах отправиться на Можайск. Однако имя Петра Сагайдачного в описании событий Соловьевым мы не встречаем, так что с уверенностью утверждать, что все происходило так, как это записано у Яворницкого, нельзя. Но даже если предположить, что в работу Д. И. Яворницкого закралась ошибка, одно можно утверждать с уверенностью — украинские казаки действовали на территории Московского царства и после воцарения Михаила Федоровича Романова.

Таким образом, как мы можем видеть из вышеизложенного материала, поход Сагайдачного 1618 года, о котором речь будет идти в дальнейшем, имел множество причин. И даже независимо от политических симпатий самого Петра Сагайдачного, казаки действовали здесь до его появления, выказывая готовность воевать ради войны. Предпосылки кампании были запрятаны в самом укладе жизни казаков, людей рожденных битвами и для битв. И если с первого взгляда выглядит довольно странной такая ожесточенность казаков по отношению к своим единоверцам, ее можно понять, изучив детально украинское казачество как явление. Разница в жизненном укладе украинских казаков и подданных московского царя в то время была довольно высокой. Здесь, пожалуй, можно в очередной раз согласиться с Яворницким, который писал: «...Различие в исторической судьбе, различие в культуре, языке, костюме, общественном строе, отчасти в обрядностях веры сделали южноруссов, в особенности запорожских казаков, во многом несхожими с великороссами. И по внешним и по внутренним воззрениям южноруссы скорее имели сходство с поляками, чем с великороссами. Этим-то и можно объяснить ту вражду, которую украинские и запорожские казаки выказали в отношении великороссов в смутное время московского государства.». Именно поэтому, на мой взгляд, у Сагайдачного, когда он задумал воевать под знаменами Владислава, не было недостатка в желающих попытать боевого счастья.

Добившись от сейма в 1616 году новых ассигнований на ведение войны в Московском царстве, король Польши Сигизмунд III в 1617 году предпринял последнюю попытку завоевать Москву. Надо сказать, что в Речи Посполитой поиск денег на очередную военную кампанию никогда не был легким занятием. Коронная армия была наемной, а поэтому обходилась довольно дорого. Для содержания этой армии использовалась четверть доходов со всех королевских имений, однако перед большими операциями этих денег катастрофически не хватало. Начинались лихорадочные разговоры в сейме по поводу поиска свободных средств, повышение налогов на население и тому подобные меры. Но даже такие меры зачастую не давали нужного результата. Очень ярко такое положение дел могут охарактеризовать события, которые развернулись всего через несколько лет после Похода королевича Владислава и гетмана Сагайдачного на Москву. Тогда, а именно в 1621 году, турецкий султан Осман II привел к границам Речи Посполитой огромную армию. Несмотря на угрозу потерять независимость, Польша не смогла найти денег на снаряжение армии, в результате чего нескольким сотням тысяч турецких солдат должны были противостоять около тридцати пяти тысяч жолнеров Речи Посполитой. Положение дел тогда в прямом смысле слова спасла сорокатысячная казацкая армия, которую возглавлял гетман Сагайдачный.

Вообще, в Речи Посполитой отношение к казачеству во все времена было достойно, по меньшей мере, удивления. В мирное время магнаты с высокой трибуны сейма заявляли, что казачество «подобно волосам и ногтям на теле человека. Если в малом количестве от них есть польза, то когда они разрастаются, их непременно нужно состригать». На вальном сейме 1613 года, в одном из решений речь шла про то, что «эти люди не уважают нашу власть и, уходя из-под юрисдикции своих господ, проявляют непослушание властям. Ставят над собой старших и судей и не хотят признавать иного суда и власти над собой, чем суд и власть тех атаманов». Даже на том самом сейме 1616 года, когда было принято решение продолжить войну с Московским царством, кто-то из делегатов заявлял: «ни магистратов в городах, ни старост, ни гетманов (польских. — Ю. С.) слушать не хотят. Сами себе права заводят и будто бы устанавливают среди великой Речи Посполитой свою собственную республику». Лишним будет говорить, что целью таких речей было лишь одно — ужесточение контроля над казачеством и ограничение их прав. Но совсем не так звучали речи ясных вельмож во времена, когда над границами Польши нависала угроза. Пли когда польская корона, демонстрируя недюжинные амбиции, сама собиралась угрожать своим соседям. Так вышло и в этот раз. Но обо всем по порядку.