Дэвид Мёрфи - Что знал Сталин

«Секретный доклад» Никиты Хрущева в 1956 году не раскрыл всего. Советские руководители, которые вскоре его сменили, стали сплачиваться вокруг мертвого «Хозяина», отказывая в открытом доступе к документам, или не разрешая публикацию материалов, критикующих действия Сталина в предвоенный период. Сразу же после падения советского режима появилась какая-то критика, но из-за отсутствия в ней существенной документальной основы, она в своем большинстве была неубедительной и не учитывала наиболее серьезные действия и ошибки Сталина. В последние годы защита Сталина и карательных органов, на которых он и его система держались, стала все более распространяться в России, в то время как доступ в ключевые архивы или открытая публикация их материалов практически прекратилась. Хотя это может показаться невероятным, но находящиеся в архивах материалы, которые официально выдавались и публиковались в середине 1990-х годов, позднее были вновь засекречены некоторыми организациями и не выдаются исследователям в их первоначальном виде — даже хотя эти исследователи имеют особые архивные справки.

Защитники роли Сталина винили широкую и всестороннюю программу германской дезинформации и лжи за то, что он отказывался принять разведывательную информацию от своих собственных служб, сообщавших о намерении Германии напасть на СССР, и за упорство Сталина, чтобы его военные специалисты не принимали никаких действий, могущих спровоцировать нападение немцев. Нет никакого сомнения, что германские усилия по преднамеренному обману, проводимые лично Гитлером, были очень эффективны. Они не только повели советскую разведку и дипломатию по ложному пути, но, похоже, сам Гитлер лично убедил Сталина, что Великобритания, а не Советский Союз, является главным врагом Германии. В то время как Сталин делился некоторыми из этих уверений с высшими военными руководителями, он, очевидно никогда не раскрывал точные детали или предел, до которого он верил и действительно действовал в вопросах, жизненно важных для обороны страны. Как можно объяснить его невероятную терпимость к годичной разведывательной программе Люфтваффе, которая в итоге обрекла его военно-воздушные силы на уничтожение 22 июня 1941 года и оставила беззащитные войска на убийственный расстрел с бреющего полета? Или его наивную веру, что совершенное на рассвете нападение было делом рук мятежных генералов Вермахта, действующих вопреки желаниям Гитлера? Если бы Сталин открыто обсуждал эти вопросы с высшими военными руководителями, они могли бы вывести его из заблуждения. Но это не было стилем Сталина — он был убежден, что лишь он располагает единственно верной информацией о германских намерениях, и держал ее про себя, говоря своим высшим военным только одно: «У меня есть другие данные».

Отбросив недальновидность Сталина и его наивное доверие Гитлеру, можно сказать, что важная причина успеха германской дезинформации лежит в системе, созданной Сталиным. Значение свидетельств, предоставляемых советскими службами разведки и безопасности, и подтверждаемых агентурой на железных дорогах, а также пограничными войсками, было чрезвычайным. В действительности, только разумное объяснение этой информации — избыточное количество средств переправы, снабжение паровозов приспособлениями, дающими им возможность использовать российскую ширину колеи, стремление Абвера добывать образцы советского топлива и смазки — было доказательством близкой подготовки нападения. Однако если Сталин не воспринял этой информации — что тут можно было сделать? Только он являлся конечным арбитром оценки достоверности информации. Мало кто из профессионалов-разведчиков решился бы противостоять Сталину. Воспоминание о терроре 1930-х годов было чересчур свежим, а высшее военное руководство было хорошо осведомлено о новой волне арестов, которые происходили в апреле, мае и июне 1941 года. С другой стороны, отдельные лица — такие, как военный атташе Тупиков и друг Берия посол Деканозов, упорно продолжали сообщать тревожные новости, даже зная возможную реакцию Сталина.

Другим аспектом обращения Сталина с разведывательной информацией был его критерий выбора персонала. В течение многих лет он предпочитал людей, над которыми мог властвовать и полагаться, что они выполнят его требования не только в разведке, но и в армии, в правительстве, в экономике. Было хорошо известно, что Сталин предпочитал окружать себя такими людьми как Ворошилов, который боялся его и всегда следовал его совету. «Защитники» внешней разведки Службы государственной безопасности жаловались, что в Службе никогда не было аналитических возможностей. Ее единственной функцией был сбор и рассылка необработанных сообщений руководству. Зато советская военная разведка в своем информационном отделе имела аналитическую службу, которая в течение ряда лет проводила анализы, основанные на разнообразных источниках — начиная от донесений своей и комитетской агентуры и кончая открытой информацией, почерпнутой из иностранной периодической печати. В июле 1940 года Сталин уволил начальника военной разведки Проскурова, независимые взгляды которого и решимость говорить правду, какой он ее видел, не вызывали к нему любови Сталина. Ему на замену Сталин взял «политического» генерала Голикова, который был назначен для обеспечения того, чтобы анализы и справки информационного отдела четко отражали убеждения Сталина. До самого немецкого вторжения Голиков манипулировал поученной информацией таким образом, чтобы она выглядела так, как будто Вермахт продолжал развертывать свои части, чтобы напасть на Британские острова. В 1965 году в разговоре с историком Виктором Анфиловым Голиков сказал: «Признаюсь, что я искажал разведывательную информацию, чтобы угодить Сталину, потому что я боялся его». [558]