В. Духопельников: Владимир Мономах

Возможно, в это время русские книжники переводили на славянский язык Святое Писание и другие книги, написанные на греческом.

Из русской летописи видно, что у русских грамотных людей огромной популярностью пользовалась житийная, или агиографическая, литература. Такая литература давала образ святого, который соответствовал представлению об идеальном церковном герое. Святой примером своей жизни должен был утверждать истинность христианского вероучения. В это время по образцу византийских жизнеописаний стали составлять жития русских людей, которых уважали за святость жизни и смерти. Так, в это время написано житие основателей Киево-Печерской обители Антония и Феодосия, положено начало Киево-Печерского Патерика, или сборника о жизни и быте печерских монахов. В это время написаны жития св. Ольги и св. Владимира, а также два, отличных одно от другого, повествования о смерти князей Бориса и Глеба.

Из «Жития Феодосия» мы, например, узнаем многое об окружающем его быте и целиком погруженных в этот быт людях. Здесь и быт богатого провинциального дома в Васильеве, руководимого его властной матерью. Кое-что мы можем узнать о положении слуг в этом доме. Бегство Феодосия в Киев рисует нам торговый обоз с тяжело груженными товарами телегами. Отношения Феодосия с Изяславом позволяют заглянуть в княжеские хоромы во время пира.

«Сказание о Борисе и Глебе» кратко рисует нам образы братьев. «Сей благоверный Борис был благого коренни, послушен отцу, покоряяся во всем отцу. Телом был красив, высок, лицом кругл, плечи широкие, тонок в талии, глазами добр, весел лицом, возрастом мал и ус молодой еще был, сиял по-царски, крепок был, всем был украшен – точно цвел он в юности своей, на ратях храбр, в советах мудр и разумен во всем, и благодать Божия цвела в нем». Когда он готовился принять мученическую смерть, облик Бориса меняется. «Весь облик его был уныл, и сердце его святое было сокрушено, ибо был блаженный правдив и щедр, тих, кроток, смиренен, всех он жалел и всем помогал». Описание Глеба более кратко. «Глеб, юнейший, неотлучно находился при брате, слушал чтение его день и нощь и творил многую милостыню нищим, вдовицам и сиротам». «Повесть временных лет» подчеркивает, что Борис принял именно мученическую смерть: «Посланные же пришли на Альту ночью, и когда подступили ближе, то услыхали, что Борис поет заутреню, так как пришла к нему уже весть, что собираются погубить его. И, встав, начал он петь: «Господи! За что умножились враги мои! Многие восстают на меня»; и еще «Ибо стрелы твои вонзились в меня; ибо я готов к бедам, и скорбь моя предо мною»; и еще говорил он: «Господи! Услышь молитву мою и не входи в суд с рабом твоим, потому что не оправдается перед тобой никто из живущих, так как преследует враг душу мою». И окончив шестопсалмие и увидев, что пришли посланные убить его, начал петь псалмы: «Обступили меня тельцы тучные… Скопище злых обступило меня; Господи, Боже мой, на Тебя уповаю, спаси меня и от гонителей моих избавь меня». Затем начал он петь канон. А затем, кончив заутреню, помолился и сказал так, смотря на икону, на образ Владыки: «Господи Иисусе Христе! Как Ты в этом образе явился на землю ради нашего спасения, собственною волею дав пригвоздить руки свои на кресте, и принял страдание за наши грехи, так и меня сподобь принять страдание. Я же не от врагов принимаю это страдание, но от своего же брата, и не вмени ему, Господи, это в грех». И, помолившись Богу, возлег на постель свою. И вот напали на него, как звери дикие, из-за шатра, и просунули в него копья, и пронзили Бориса…»

В «Сказании о Борисе и Глебе» говорится и о святости Глеба. «Когда убили Глеба, то бросили его в пустынном месте меж двух колод, – повествует сказание. «Но господь, не оставляющий своих рабов, – как сказал Давид, – сохранит все кости их, и ни одна из них не сокрушится». И этого святого, лежавшего долгое время, не оставил Бог в неведении и пренебрежении, но сохранил невредимым…» Ярослав, после утверждения в Киеве, приказал разыскать тело Глеба и похоронить его рядом с Борисом, что и было сделано. Далее автор сказания рассказывает, что вскоре у могилы страстотерпцев начали совершаться знамения и чудеса. Но об этом Ярославу сообщили только после того, как церковь Святого Василия сгорела по неосторожности пономаря. Ярослав приказал выстроить новый храм, куда и перенесли мощи святых братьев Бориса и Глеба. Ярослав, добившись канонизации Бориса и Глеба, не только положил начало пантеону русских святых, но и тем самым увенчал ореолом святости и свою собственную княжескую власть. Краковский епископ Матвей по этому поводу писал: «Он [русский народ] не желает сообразовываться ни с латинской, ни с греческой церковью, но, отделяясь от той и другой, не пребывает ни с одной из них в общении таинств». Как мы отмечали выше, в 1115 г. Владимир Мономах со своими братьями перенес тела Бориса и Глеба в новую каменную церковь.