Елена Кочемировская - 10 гениев, изменивших мир

Во многом размышления Ницше отталкивались от идей Буркхардта. Однако последний считал, что в истории существуют два статичных образования – религия и государство и одно динамичное – культура. Ницше же считал статичной только религию, а культуру разделял на два элемента: искусство, основанное на мире видимости и фантазии, и науку, уничтожающую все иллюзии и образы. Государство он вообще не расценивал как созидающую силу истории.

В начале 1871 года Ницше предпринял попытку занять свободное место профессора философии, а в качестве своего преемника по филологической кафедре предложил кандидатуру Роде. Попытка не удалась из-за противодействия руководителя основной кафедры философии К. Стеффенсена, с подозрением относившегося к вольнодумству молодого коллеги, к его дружбе с Вагнером и увлечению философией Шопенгауэра.

Ницше понимал, что не имеет в философии никакого имени и поэтому его шансы весьма призрачны, но тем не менее отказ его расстроил. Возобновилось мучительное раздвоение между профессией и призванием, отраженное в его первой крупной работе, знаменовавшей его фактический уход из филологии. Не случайно в январе 1870 года ученый писал: «Наука, искусство и философия столь тесно переплелись во мне, что в любом случае мне придется однажды родить кентавра».

2 января 1872 года в книжных магазинах Лейпцига появилась посвященная Вагнеру книга Ницше «Рождение трагедии из духа музыки». Работа определяла те основы, на которых покоится рождение трагедии как произведения искусства. Философ так сформулировал античные символы: «До сего времени мы рассматривали аполлоновское начало и его противоположность – дионисийское – как художественные силы: с одной стороны, как художественный мир мечты, завершенность которого не стоит в какой-либо связи с интеллектуальным уровнем или художественным образованием отдельной личности, а с другой – как опьяняющую действительность, которая также не принимает во внимание отдельную личность, а, наоборот, стремится даже уничтожить индивида и заменить его мистической бесчувственностью целого».

Ницше подверг сомнению один из главных постулатов христианской веры: вечное существование по милости Бога. Он высказал поразительную, на первый взгляд, мысль о том, что чем сильнее воля к жизни, тем ужаснее страх смерти. Именно поэтому греки создали трагедию, благодаря которой зрители получили парадоксальную возможность переживать смерть, наблюдая за игрой актеров и вместе с актерами.

«Рождение трагедии» было встречено критикой по меньшей мере прохладно.

В январе – марте 1872 года Ницше выступил с серией публичных докладов «О будущности наших учебных заведений», имея в виду не столько швейцарские, сколько прусские гимназии и университеты. Там впервые прозвучала одна из главных идей Ницше – необходимость воспитания истинной аристократии духа, элиты общества. Его ужасала тенденция к расширению и демократизации образования. Он указывал, что «всеобщее образование – это пролог коммунизма. Таким путем образование будет ослаблено настолько, что не сможет более давать никаких привилегий». По Ницше, прагматизм должен присутствовать не в классических гимназиях (где основное внимание уделялось гуманитарному знанию), а в реальных школах (аналог технических и физико-математических лицеев), честно обещающих дать практически полезные знания, а вовсе не какое-то «образование».

Весной 1873 года между Ницше и Вагнером, год назад переехавшим в Байрейт и занятым организацией знаменитых в будущем музыкальных фестивалей, наметилось охлаждение. А. Патрушев, один из исследователей творчества философа, пишет: «Чете Вагнер были не по душе растущая склонность Ницше к полемическому пересмотру моральных устоев человечества и «шокирующая резкость» суждений. Вагнер предпочитал видеть в базельском профессоре верного оруженосца, талантливого и яркого пропагандиста своих собственных воззрений. Но на такую роль Ницше согласиться не мог: его цель – великий штурм морали и ценностей мира, уходящего в прошлое, и поиск новых ориентиров».

Однако Ницше еще не терял надежды, что Байрейт станет источником возрождения европейской культуры. Он задумал серию памфлетов, смысл которых изложен в письме к Роде в марте 1874 года: «Для меня крайне важно раз и навсегда извергнуть из себя весь полемически накопившийся во мне негативный материал; сначала я хочу живо пропеть всю гамму моих неприязней, вверх и вниз, причем таким устрашающим образом, чтобы «стены задрожали». Позднее, лет через пять, я брошу всякую полемику и примусь за «хорошую книгу». Но сейчас мне основательно заложило грудь от сплошного отвращения и подавленности. Будет это прилично или нет, но я должен прочистить горло, чтобы навсегда покончить с этим».