Рафаил Мельников - Броненосный крейсер Баян(1897-1904)

Вероятно, можно было дать знать об этом “Баяну”, на мачтах которого сигнал об опасности выглядел бы для флота гораздо более убедительным. Сомнительно, однако, чтобы Р.Н. Вирен решился на такой, грозивший карьере, подвиг гражданского мужества. Все эти предположения приходится признать не более чем литературными мечтаниями автора.

Тем временем, как писал А.П. Штер, показавшиеся за крейсерами японские броненосцы (с ними впервые явились под Порт-Артур “Ниссин” и “Кассуга” — P.M.) своим маневрированием явно заманивали русскую эскадру к заминированному участку моря.

В 9 ч 39 мин чудовищный по силе взрыв разорвал корпус “Петропавловска” надвое.

В 9 ч 41 мин корабля на поверхности моря уже не было. Погибших матросов насчитали 620 человек. Спасено было только 73. С адмиралом, штабом и офицерами погиб и участвовавший в походе прославленный художник-баталист В.В. Верещагин (1842–1904). В 10 ч 10 мин, делая перестроение, подорвался на мине броненосец “Победа”. И тогда, не выдержав нервного напряжения, комендоры на кораблях открыли неуправляемую стрельбу по всем тем выплывавшим с “Петропавловска” подозрительным предметам, которые можно было принять за перископ подводной лодки. Несмотря на сбившийся строй эскадры, японцы, как и в момент ожидания подхода русских к поставленной минной банке, огня в этот день больше не открывали и, не входя в 7-10-мильную зону береговых батарей, они прекратили преследование, позволив русским кораблям под командованием князя Ухтомского, последовательно войти в гавань.

В полдень весь флот занял там свои привычные стоянки. В проходе, как и сутки назад, остался один “Баян”, но и он спустя три часа также вошел на внутренний рейд. Всем приходилось признавать, что японцы, которых Николай II называл “макаками”, во второй раз жестоко переиграли русских.

Теперь только с отчаянной мобилизацией всех усилий можно было попытаться исправить положение. И “Баян”, который все прошедшие два месяца войны судьба продолжала оберегать от гибели, должен был особенно проявить себя.

Катастрофа 31 марта 1904 г. покончила с продолжавшимися лишь немногим более месяца напряженными попытками С.О. Макарова преодолеть последствия 20-летнего застоя, которым наградил флот его высочество генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович. Не оставалось и надежд на то, чтобы нашелся последователь погибшего командующего флотом который столь же титаническими усилиями добился бы всеми ожидаемого перелома.

“Помазанник” не захотел прислать взамен погибшего С.О. Макарова из числа близких к нему по авторитету адмиралов: Т.П. Чухнина, Ф.В. Дубасова или Я.А. Гильтебрандта. Назначен был наиболее сомнительный претендент, к тому же находившийся (как об этом говорилось и в письме лейтенанта С.В. Шереметева) в натянутых отношениях с наместником — Н.И. Скрыдлов. Он предпочел не спешить в Порт-Артур и дождался, когда его отрезали от России. Так во главе флота остались случайно оказавшиеся там и совсем не обладавшие талантами флотоводцев контр-адмиралы В.К. Витгефт, М.Ф. Лощинский (только что прибыл с Черного моря, где за ним тянулись “неправильности” с казенными деньгами), князь П.П. Ухтомский (характеристику, данную в письме лейтенанта Шереметева адмирал вскоре сполна подтвердил), ничем себя не успевшие проявить новоиспеченные (с 28 марта 1904 г.) контр-адмиралы И.К. Григорович и Н.А. Матусевич. Все они, исключая, может быть Н.А. Матусевича и М.Ф. Лощинского, оставались воспитанными цензом и угождением перед Е.И. Алексеевым, приспособленцами его “школы”. Они с гримасами отвращения и спустя рукава вели войну, не прилагая усилий и стремлений к достижению победы. С легкостью сдавали они позицию за позицией, обманывая надежды и ожидания флота, жителей Порт-Артура и его защитников.

Но адмиралы, обзаведясь надежными блиндажами (особенно хвалили в городе благоустроенный блиндаж адмирала Григоровича) и поголовно усвоив пещерный образ мышления, сумели напрочь утратить остатки понятий о чувстве чести и долга, верности присяге и отечеству.

Они оставались лишь зрителями с завидной последовательностью осуществлявшейся японцами переброски армии и вооружений на материк и придали Того уверенность в удаче третьей операции по закупорке Порт-Артура 20 апреля (русские корабли, отбив атаку, в море почему-то вопреки обыкновению не вышли), позволили ему без раздумий начать высадку в Бицзыво и тем ускорили обложение Порт-Артура и гибель в ней эскадры. Русский флот ни разу не беспокоил японцев при перевозке войск морем и при высадке в Бицзыво, начатой 22 апреля. И происходило это в пределах Квантунской области, в 60 милях от Порт-Артура, там же, где японцы в 1894 г. высаживали войска для штурма тогда еще китайской крепости.