Даниил Коцюбинский - Распутин. Жизнь. Смерть. Тайна

И все же одного лишь фактора личностного превосходства «старца» над князем было бы недостаточно ни для того, чтобы Феликс на протяжении нескольких лет активно, притом явно вопреки желанию семьи, продолжал общаться с Григорием, ни для того, чтобы сам Распутин смог воспринять «Маленького» как своего верного духовного вассала.

Сила, как известно, может в равной мере как притягивать, так и отталкивать. Юсупов пытается убедить читателей – а возможно, и самого себя – в том, что на всех этапах общения с Распутиным испытывал по отношению к нему неизменное чувство отвращения. Факты, однако, как мы уже успели заметить, свидетельствуют о том, что в реальности тяга князя и «старца» друг к другу на протяжении долгих лет была обоюдной.

Сам Феликс косвенным образом указывает на одну важную причину, благодаря которой общение со «старцем» могло оказаться для князя не просто притягательным, но прямо завораживающим: «Конечно, и его положение – первого советника и друга царской семьи – помогает ему порабощать людей, особенно тех, которых ослепляет всякая власть вообще».

Если вспомнить теперь, что Феликс Юсупов всегда тяготел к романтическим отношениям с теми, кто стоит выше его на ступенях придворной лестницы, то нетрудно предположить, что сам факт флирта с могущественным царским фаворитом, сосредоточившим в своих руках судьбы страны и династии, не мог не зачаровывать воображение амбициозного князя.

Однако исходный эротический интерес Григория к Феликсу, проявившийся в ходе их первой встречи, а также встречное влечение князя к «старцу», которое условно можно характеризовать как «тщеславно-карьеристское», вряд ли могли оказаться достаточным условием для становления и, главное, развития их многолетней связи.

Силой, накрепко спаявшей судьбы Распутина и Юсупова в единое целое и сообщившей их отношениям особую степень доверительности, стала взаимозависимость по линии «врач—пациент».

Матрена Распутина сообщает о том, что Феликс, задумавший убийство ее отца, для того чтобы выйти на постоянный контакт с ним, нарочно завел с М. Е. Головиной разговор на тему о своем намерении исцелиться от гомосексуализма: «Он изложил ей свои желания, напустив поэзии ровно столько, сколько понадобилось, чтобы сбить с толку добрую душу, полную сочувствия. В подобных делах Мария Евгеньевна была невежественна и поняла все так, будто бедный Феликс наконец-то захотел излечиться» 291.

По мнению Э. С. Радзинского, тот факт, что инициатором ноябрьской 1916 года встречи князя и «старца» явился именно Феликс 292, косвенно подтверждается следующей ремаркой из показаний Марии Головиной: «Феликс жаловался на боли в груди» 293.

То обстоятельство, что в данном случае Головина скрывает истинный характер жалоб Феликса, подтверждают не только свидетельства Матрены, но – косвенным образом – признания самого Юсупова, который, ни словом не упоминая о болях в груди, описывает мучивший его осенью 1916 года недуг в гротескно противоречивых выражениях, больше напоминающих художественный вымысел: «…как раз в это время я чувствовал себя не совсем здоровым . Я ему (Распутину. – А. К., Д. К. ) рассказал, что уже много лет я обращаюсь к разным докторам , но до сих пор мне не помогли»; « Энергии у меня много , желания работать тоже, а работать не могу – очень быстро утомляюсь и становлюсь больным…» 294(курсив везде наш. – А. К., Д. К. ).

Об истинном характере загадочной юсуповской астении говорит Пуришкевич, со слов самого Феликса воспроизводящий вполне прозрачные рецептурно-терапевтические пассажи «старца»: «Зачем ты, Феликс… не бываешь у Бадмаева – нужный он человек, полезный человек, ты иди к нему, милый, больно хорошо он лечит травочкой, все только травочкой своею… Даст он тебе махонькую-ма-ахонькую рюмочку из травушки своей, и у!-ух! как бабы тебе захочется » 295(курсив наш. – А. К., Д. К. ).

Возникает, однако, неизбежный вопрос: если истинной целью возобновления Феликсом в ноябре 1916 года общения со «старцем» являлась подготовка покушения, зачем Юсупову вообще понадобилась медицинская тема? Ведь, как мы помним, согласно свидетельству самого Феликса, Григорий сразу же выказал готовность общаться с ним отнюдь не только в связи с лечением. Зачем же Юсупов в этот период так настойчиво требовал от Распутина проведения полноценных лечебных мероприятий?

Чисто теоретически можно, конечно, представить ситуацию, когда молодой великосветский циник, надумавший умертвить «Григория-чудотворца», решил у него заодно и подлечиться. Однако эта версия кажется настолько психологически экстравагантной, что вряд ли заслуживает рассмотрения.