Х. Хескет-Притчард - Первые снайперы. «Служба сверхметких стрелков в Мировую войну»

В начале этой главы я лишь коснулся работы наблюдателей. О ней будет говориться более подробно в следующей главе.

Я уже говорил, что быстрыми и решительными успехами снайперской кампании мы обязаны были, главным образом, одному обстоятельству. В то время, как немецкие снайперы обыкновенно действовали поодиночке, мы выставляли против них наших снайперов попарно, из которых один — А наблюдал в телескоп и подыскивал цели на данном секторе неприятельской линии, в то время, как другой — Б, его товарищ, держал наготове винтовку и стрелял по целям, подысканным А. В результате на протяжении всего фронта ежедневно можно было слышать разговоры вроде следующего:

А — «Черные мешки. Влево — два фута. Полголовы немца. Эх, черт, скрылся!»

Б — «Сейчас покажется опять».

А — «Вот он».

Б — (Выстрел).

А — «Мимо. 6 дюймов выше, не везет, старина!»

В большинстве случаев, общим результатом такого незначительного происшествия был не только неудачный выстрел с нашей стороны, но и кой-какие наблюдения телескописта А, дававшие иногда весьма ценный материал. Эти наблюдения сразу же заносились в журнал: время — положим 11 часов 18 минут, точное расположение немца, примерно: Сзд 25.85 (по разграфленной на квадраты карте). Эти графы были шаблонные, но уже следующая (цель) было гораздо интереснее; она гласила: голова немца или же «рыжебородый немец» или что-нибудь в таком же духе. Ясно, что именно такие записи были малоценны; но уже записи вроде: «немец с прусской кокардой» или же: «немец с № 119 на каске» — давали положительный материал для разведки. Кроме этих записей, делалась еще отметка о последовавших с нашей стороны действиях; в упомянутом случае следующая графа гласила бы «один выстрел — промах».

Ясно, что наблюдатель (кстати сказать, его работа гораздо напряженнее работы стрелка и потому А и Б менялись ролями через каждые 20 минут, что бы давать отдых глазам наблюдателя) видел многое, что не подходило, строго говоря, под рубрику «Цель». Например: подбрасывание земли вверх было признаком того, что производятся земляные работы. Наблюдение заносилось в журнал с отметкой времени и места по карте и в некоторых случаях это место подвергалось обстрелу из наших траншейных орудий. В других случаях наблюдатель доносил о замеченном им пулеметном гнезде или миномете.

Эта работа предоставляла широчайшие возможности, и наблюдатели доносили множество деталей, которые в большинстве случаев подтверждались разведывательными поисками и предметами, взятыми с пленных и убитых, так что в конце концов наша разведка постоянно была в курсе всего, что происходило на линии противника.

Неоднократно поднимался интересный вопрос, должен ли наблюдатель записывать в свой журнал одни лишь голые факты или же наряду с фактами делать и свои личные умозаключения, — этот вопрос частенько задавался и мне. Я отвечал, что следует записывать и выводы, однако с ясной пометкой, что это вывод самого наблюдателя.

Самый остроумный вывод, чреватый последствиями, был сделан, на мой взгляд, офицером Уоркширского полка. В одном месте немецкого тылового окопа, по нашему предположению необитаемого, была замечена кошка, гревшаяся на солнце. Кошка была замечена снайпером-наблюдателем, и запись о ней в журнале повторялась 3 или 4 дня подряд, такого рода: «Серая кошка, в таком-то месте».

Офицер, заведующий снайпингом и разведкой в баталионе, читая журнал, заключил, что эта кошка, по всей вероятности, живет где-нибудь поблизости в окопе. Этот участок нашей линии был наводнен бесчисленным количеством крыс, которых, вероятно, было не меньше и в противоположном германском окопе, и которые, надо было полагать, досаждали немцам не менее чем нам.

Офицер, следовательно, заключил, что кошка в этом месте являлась предметом роскоши, и что, вероятно, она была заведена каким-нибудь офицером или группой офицеров, штаб-квартира которых должна находиться поблизости.

Были сделаны воздушные снимки, которые не только доказали существование самого штаба, но и точное расположение его, и этот штаб вскоре был уничтожен гаубичной батареей, специализировавшейся на подобных обстрелах.

Подробности этого происшествия описаны в одной из следующих глав. Вообще позиционная война представляла обширное поле для всякого рода умозаключений.

До введения в германской армии в широком масштабе пулеметов легкого образца (они были введены лишь в более поздний период войны), их тяжелые пулеметы устанавливались в специальных, тщательно замаскированных, гнездах. От времени до времени эти пулеметы по ночам открывали усиленную стрельбу по нашим позициям, и мы изобрели способ, дававший нам возможность находить места их расположения. Мы сконструировали большую продолговатую коробку из цинка с тройными стенками, находившимися на расстоянии нескольких дюймов одна от другой. К концам коробки прикреплялись четырехгранные шесты, двигавшиеся по вертикальным желобам в досках, установленных у внутренней крутости бруствера. Коробка таким образом могла двигаться в вертикальном направлении; с наступлением ночи она подымалась на верх бруствера, и в этом положении закреплялась на ночь. При обстреле наших окопов из пулемета, одного попадания в эту коробку было достаточно, чтобы определить точное направление выстрелов, для чего коробка спускалась и против отверстия в стенках, сделанных пулей, устанавливался на необходимой высоте перископ, который обыкновенно быстро указывал место укрытия неприятельского пулемета.