Вольдемар Балязин - Петр-самодержец (Браки Романовых)

Что же касается племянницы Петра - царевны Анны, то была она дочерью покойного старшего брата Петра - царя Ивана. Он умер в январе 1696 года, когда шел ему тридцатый год. Иван оставил вдовой молодую царицу Прасковью Федоровну, которой был тогда тридцать один год, и трех дочерей - Екатерину, Анну и Прасковью. Девочки находились еще во младенчестве - старшей сравнялось четыре года, младшей шел второй год.

Чуть позже стали их учить чтению, письму и катехизису, приставив грамотных соотечественников из духовного звания, а из других предметов посчитали нужным преподавать царевнам два языка - французский и немецкий, да еще и танцы, наняв для сего двух иноземцев - француза Рамбурха, обучавшего танцам и французскому языку, и немца Иоганна Остермана, учителя немецкого языка. Но оба учителя были очень посредственными, а Остерман просто-напросто удивительно глуп, и потому девочки ничему от них не научились.

Меж тем, 22 марта 1708 года царица Прасковья Федоровна выехала из Москвы в Петербург с огромной свитой и всеми дочерьми: шестнадцатилетней Екатериной, четырнадцатилетней Анной и двенадцатилетней Прасковьей. Почти через месяц, 25 апреля, прибыли они в Петербург и поселились в приготовленном для них доме рядом с домами царя, Меншикова и других знатных особ.

Вскоре дом царицы Прасковьи стал наполняться великосветскими петербургскими сплетнями и слухами. Говорили о родственниках, о приближенных царя и о прочих. О Фридрихе-Вильгельме, кстати, доводившемся племянником королю Пруссии Фридриху I Гогенцоллерну, средняя дочь Прасковия Анна услышала впервые поздней осенью 1709 года.

Тогда ей сказали, что государь договорился с прусским королем о том, что ее отдадут замуж за племянника короля - герцога Курляндии Фридриха-Вильгельма.

В июле 1710 года его уполномоченные приехали в Петербург и заключили с Петром договор о предстоящем супружестве. После этого договор увезли в Митаву (сегодня это город Елгава, Латвия) и там герцог его тотчас же ратифицировал, после чего его пригласили приехать в Петербург.

Одновременно с приглашением герцогу был послан приказ фельдмаршалу Шереметеву, чьи войска 14 июля 1710 года взяли Ригу, сопровождать герцога в Петербург.

В августе Фридрих-Вильгельм приехал к своей невесте и был необычайно радушно встречен и Анной, и ее матерью, и ее сестрами, и, что самое главное, царем.

Все царское семейство и первые вельможи государства потчевали и развлекали дорогого гостя как могли: над Петербургом непрерывно загорались фейерверки, шла беспрерывная пушечная пальба, веселые компании молодых людей и дам передавали Анну и ее жениха из одного гостеприимного дома в другой, а в сентябре в честь герцога были проведены большие маневры военного флота.

Петр подарил Фридриху-Вильгельму четыреста кавалеристов, а Меншиков пятьдесят телохранителей-драбантов, а кроме того драгоценный сапфир стоимостью в 50 000 талеров и турецкого жеребца необычайной красоты.

Наконец, на 31 октября была назначена свадьба.

Сам Петр, выполняя роль обер-маршала, во главе знатнейших особ отправился по Неве, в 9 часов утра во главе целой флотилии шлюпок, лодок и катеров к дому царицы Прасковьи.

Петр был в алом кафтане с собольей отделкой, с голубой лентой через плечо, орденом Андрея Первозванного, с серебряной шпагой и в пудреном немецком парике.

50 судов, наполненных дамами и господами, разодетыми в немецкие камзолы и платья, плыли следом за царем.

Забрав из дома Прасковьи всех, кто приготовился к свадьбе, флотилия направилась ко дворцу князя Меншикова, где и должна была проходить свадьба. Выбор дома объяснялся просто: в Петербурге не было бульшего по площади, и лучшего по всем прочим статьям, для проведения свадьбы, чем дворец Светлейшего.

Жених и невеста были одеты в белые одежды, расшитые золотом. Во дворце Меншикова была поставлена полотняная походная церковь, в которой архимандрит Феодосий Яновский и обвенчал молодых. Затем все пошли обедать, усевшись за столы, покрытые с необычайной роскошью. Тост сменялся тостом, и после каждого следовал залп из 41 пушки, стоящих на плацу и на большой яхте.

А потом начался бал, в котором немецкие и французские танцы сменяли друг друга.

И лишь в три часа ночи молодые ушли в спальню.

Датский посланник при Петербургском дворе Юст Юль сообщал в своих "Записках", что 12 ноября с двух часов дня свадебный пир продолжался тем же, что и вчера в доме Меншикова, только на сей раз гости угощались не за счет царя, а за счет хозяина дома. Выпито было по семнадцать заздравных чар, и каждый тост сопровождался тринадцатью пушечными выстрелами.