Михаил Шевердин - Осквернители (Тени пустыни - 1)

- Где мы?

- Где мы? - сердито вторил ему голос семенившего сзади Алаярбека Даниарбека.

Сжав доктору пальцами локоть, суетноглазый скороговоркой ответил:

- Вы, профессор, среди восхитительных цветников Сада Садов, именуемого на сладостном фарси Баге Багу. Вы в тенистом пристанище соловьев и роз: "Пылая нежной страстью к розе, соловей..."

- Где Джаббар? - невежливо перебил доктор.

- Кто?

И хоть в возгласе суетноглазого звучало наигранное недоумение, а вернее всего именно потому, Петр Иванович окончательно рассердился:

- Джаббар ибн-Салман. Тот самый араб, который заставил нас трястись двадцать четыре часа по ухабам и колдобинам хорасанских дорог. Тот самый араб Джаббар, который от имени персидского правительства просил меня спешно, срочно, немедленно, моментально, мигом... ехать на холерную эпидемию в Мешхед.

- Где Мешхед? - подхватил Алаярбек Даниарбек. - Где Джаббар, затащивший Петра Ивановича вместо Мешхеда к каким-то соловьям и розам? Что за неуместные шутки? Да вы знаете, что всем будет за такие шутки?

Петр Иванович высвободил локоть из цепких пальцев суетноглазого и круто повернулся к нему:

- Где он? Куда он провалился?

- Извините нас... Вы имеете... ах, тьфу-тьфу!.. в виду горбана Джаббара?

- Да, да... Джаббара... Именно его!

Но тут в дверях, из которых лился холодный электрический свет, выросла фигура в бурнусе.

- Доктор... профессор, поспешите, ваша помощь необходима. Не медлите ни секунды!

Точно во сне промелькнула ярко освещенная в радуге ковров и сияющая медью и серебром посуды восточная гостиная из "Тысяча и одной ночи". Но сейчас же они оказались в полумраке, дышащем сырой глиной и дымом. Доктора уже тянули за руки вверх по скрипучим, дрожавшим под ногами ступенькам.

- Куда вы? - со злостью в голосе спросил доктор. - Что за черт?

- Вы можете называть меня просто Джаббар, если хотите, - говорил ему араб, - или полностью Джаббар ибн-Салман. Но здесь меня знают как Джаббара... Входите, пожалуйста.

Он почти вытолкнул доктора через узкое отверстие в потолке в плохо освещенную каморку.

- Здесь, - запыхавшись, проговорил Джаббар ибн-Салман. - Наконец-то вы здесь. Вчера... Шальная пуля... Счастье, что вы здесь!

И, обращаясь к мечущемуся на одеялах, стонущему в бреду седому, с давно не бритой щетиной на щеках туркмену, воскликнул:

- Вот вам - профессор медицины! Вы хотели профессора, господин Курбан Мухаммед Сардар. Я нашел вам профессора.

Слабый стон прозвучал под низким потолком каморки:

- О... я хочу только умереть... Пуля нашла меня, пуля жжет меня.

Надо сказать, имя, произнесенное Джаббаром, нисколько не насторожило Петра Ивановича. Он просто пропустил его мимо ушей. Когда он понял, зачем его привезли сюда, и увидел тяжелораненого, он отбросил всякую досаду: в его помощи нуждались, и срочно притом. Больной еле дышал.

- Позвать Алаярбека Даниарбека! Пусть несет инструменты.

Петр Иванович потребовал света. Как можно больше света.

Кряхтя и сопя, влез в каморку Алаярбек Даниарбек.

Он сразу же накинулся на араба и на суетноглазого перса, оказавшегося хозяином дома:

- Безобразие! В доме ковры, электричество, а здесь, в этой конуре, и керосиновой лампы нет!

- Да, держать раненого в такой конуре! - возмутился доктор. - Грязь, обшарпанные стены, щели, паутина. Смотрите, раненый весь в черных укусах клещей. Духотища, запахи... брр... Безобразие!

- Я ваш слуга, профессор, - усмехнулся влажными гранатовыми губами хозяин дома, - но здесь наша собственная спальня... Ах, тьфу-тьфу!..

- Немедленно отсюда больного убрать.

- Вы понимаете, граница близко.

- Ну и что?

- Беспокойно. Э, профессор, вы не понимаете. Разве я могу спать внизу? А здесь, в башне... Вы видите, - он показал на круглое отверстие в полу, через которое они только что поднялись в комнату, - я могу на ночь поднять лестницу, опустить крышку. Как в крепости. Покой голове и нервам. А если наши крестьяне вздумают... О, они народ неблагодарный... ах, тьфу-тьфу!.. Особенно после семнадцатого года. А восстание этого крестьянского вождя Бовенда... Какой ужас... Резня! Кровь! Палок на них не хватает. Клянусь!

Только теперь доктор заметил бойницы в грубо обмазанных глиной и саманом стенах спальни помещика, магазинные винтовки, прислоненные в углах, обоймы с патронами, навалом лежащие в ящиках.

Но когда суетноглазый принялся многословно рассказывать, что спальня помещается в третьем этаже башни, что башня уцелела от замка предков, что башня выдержала бесчисленные осады, то Петр Иванович просто прогнал его, чтобы он не мешал. Он только спросил: