Михаил Шевердин - Осквернители (Тени пустыни - 1)

Господин персидский коммерсант, очевидно, решил не обращать внимания на желчные выходки старика.

- В местности между Мешхедом и Гератом, - сказал он, - собралось очень много бахарденских, кешинских и бехелинских баев, помещиков и скотоводов, уважаемых ашхабадских и мервских купцов, вождей племен, владельцев кяризов*, людей "белой кости", бежавших от притеснений советской власти. Все они вооружены и имеют прекрасных коней. День и ночь они не спят и не дают спать советским пограничникам. Наступит час, и туркмены, оседлав своих коней, ударят по городам Туркмении. Славные походы Джунаид-хана у всех свежи в памяти.

_______________

* К я р и з - подземный канал, выводящий воду на поля.

Джунаид! Дался всем Джунаид. Овез Гельды не мог сдержаться, чтобы не излить капельку яда. Пока правда придет, нож всем глотки перережет. Прошлая слава - увядший цветок. Джунаид-хан нежится на шелковых коврах во дворце Кафтар-хане в двух фарсахах* от Герата, а он, Овез Гельды, проливает пот и кровь на тропах войны. Золото и в грязи блестит. А когда начнутся дела всерьез, Джунаид-хан, конечно, первый явится в Хиву и, по своей привычке, сожрет лучшие куски из добычи.

_______________

* Ф а р с а х - примерно 7 - 8 километров.

Господин Али напомнил сардару про Ишик-хана. Сын волка пустыни Джунаид-хана молодой Ишик известен своей безумной храбростью. Сам Джаббар ибн-Салман сказал про Ишик-хана: "Мальчишка, а острый!" Ишик-хан в последнее время совершил десятки налетов на колхозы, железнодорожные станции и колодцы. И все успешно.

Какое дело Овезу Гельды до какого-то Салмана? Что ему, Овезу Гельды, тыкают в нос джунаидовским щенком Ишик-ханом? Собачонка он, пустолайка! В стране, где нет коня, и осел - его высочество принц. О!.. Крепость из перьев городят с этим Ишик-ханом.

По дипломатическим соображениям господин Али уклонился от комментариев по поводу перьев и крепости.

В Афганистане сейчас правит мудрый в деле возвеличения ислама король. Глуп, кто думает, что он недоволен генгубом Герата Абдуррахим-ханом, помогающим туркменским эмигрантам. Шептунам в Герате не поздоровится. Шептунов по приказу Абдуррахим-хана прибивают за ухо к столбу на площади Чорсу. Абдуррахим-хан покровительствует борцам за веру. Пустыня скоро почернеет от папах туркменских всадников. А белуджи хана Керима? Сабли их занесены над головами большевиков. Сардар Овез Гельды несправедлив к Джунаиду. Джунаид-хан и не думает нежиться на коврах в Кафтархане. Судьба оказалась неблагосклонной к старику. Он получил ранение в стычке с разъездом красных. Его отвезли в Хорасан в Баге Багу. Там он лечится и набирается сил. Младший сын Джунаида Ишим съездил на советскую границу в Бала-Мургаб и привез отцу письмо от Ишик-хана. В письме Ишик-хан сообщает об успешном завершении похода на Хиву. Со своими всадниками и двумястами верблюдов добычи он отдыхает близ железной дороги. Ишик-хан спрашивает, прорываться ему через границу или ждать начала вторжения Джунаида в Туркмению. Нет, Овез Гельды несправедлив к Ишик-хану. "Зеленый, но отчаянный. Не собачонка, а собачина настоящий!"

Но желчные излияния Овеза Гельды не так-то легко было остановить. Разве не знает господин Али этого сатану белуджа Керим-хана? И его и его сумасшедших головорезов надо живыми закопать, а не брать в друзья. У туркмен с белуджами столетние счеты. Он, Овез Гельды, немало порубал на мосту Ташкепри близ Кушки увальней белуджей, когда сорок пять лет назад помогал генералу Комрову воевать с афганцами. Шеи белуджей хорошо помнят острия текинских сабель. Да и афганцы помнят. Нет мира между туркменами и афганцами, туркменами и белуджами.

Хорошо иметь за плечами семьдесят лет, но плохо иметь старческую память. Господин Али напомнил Овезу Гельды, что, спасаясь от революции, сам он нашел прибежище для своих соплеменников и тысячных стад каракульских овец в Афганистане и пребывал там под мирной сенью мусульманского государства.

Овез Гельды досадовал все больше. В провинциях Мейменэ и Андхой туркмены под мирной сенью дошли до того, что у них не осталось ни одной юрты и пришлось закопаться, словно кротам, в землянки. Вместо мяса туркменские женщины варят в котлах кожаные пояса своих мужей.

Господин Али удивился таким кислым словам. Он думает, что глаза сардара Овеза Гельды затуманены неразумным гневом. Кто вспомнит старое, тому и глаз вон. Генгуб Герата Абдуррахим созвал секретно в конце прошлого года видных хакимов и вождей племен. На почетном месте сидели Джунаид-хан (он тогда был еще здоров) и Керим-хан, а также пять достойных представителей туркменской эмиграции. И Джунаид, и Керим-хан, и все вожди пили из одной пиалы и ели плов из одного блюда. Мирно посоветовавшись, они решили по отдельности прорваться через советскую границу у Зульфикара мимо погранзастав Пуль-и-Хатун, Чакмалы, Ченги, Ак Рабад, Ислим Чешме, пройти в глубь песков и там объединиться. Абдуррахим-хан отпустил Джунаиду и Керим-хану для их всадников деньги, одежду, корм лошадям. По приказу английского генконсула Томсона из Мешхеда доставили сто ящиков винтовок с такими прицелами, что можно стрелять по аэропланам. Отличные винтовки! По совету Томсона гератские власти возвратили белуджам оружие, которое отобрали у них, когда они бежали из Советского Союза. Сердце Керим-хана горит против Советов огнем мести. Дружбе между Керим-ханом и Советами конец. Большевики наступили на хвост змее. Теперь Керим-хан - враг Советов.