Лев Лурье - Без Москвы

«Кто же выиграл, Данечка?» – «Богема, Борис Григорьевич?» И я, и Борис Григорьевич, и класс обалдели. Под таким ракурсом реформы Александра II никто не рассматривал. И правда, кто выиграл?

А самое интересное – кто выиграл в 1917-м?

13 декабря 1913 года в знаменитом артистическом подвале «Бродячая собака» должен был состояться доклад 20-летнего студента историко-филологического факультета Петербургского университета Виктора Шкловского «Место футуризма в истории языка». Зал заполняли знаменитейшие поэты, балерины, богатые люди. Они привыкли слушать пианиста Артура Лурье, поэта Анну Ахматову, наслаждаться танцами Тамары Карсавиной. Теперь их неожиданно занимал какой-то студент, который пытался опровергнуть существующую филологическую науку. С этого момента имя Шкловского стало известно всякому образованному студенту в России, сегодня оно известно во всем мире.

Чествование Бальмонта в «Бродячей собаке». 8 ноября 1913 года

Наука вне политики. Место ученого – в лаборатории или за письменным столом. Для расшифровки генома или изучения рифмы политика не нужна. Но Марат был доктором медицины, а Бенджамин Франклин – физиком. Русский филолог Виктор Шкловский поставил на дыбы науку о литературе, как Эйнштейн физику. Но Шкловскому было мало науки. Он писал романы, сценарии, играл в кино и, что мало кому известно, был героем войн, революций и эсеровским боевиком.

Он занимался совершенно противоположными вещами – не просто разными, а, казалось бы, совершенно несовместимыми. Шкловский служил в чине унтер-офицера, имел дело с броневиками, с авиацией и в то же время издавал сборники по поэтическому языку, которые впоследствии легли в основу филологических теорий 1920-х годов.

Виктор Шкловский

Это новое научное направление развивал человек, который очень плохо учился в гимназии, с трудом ее окончил. Он так и не завершил обучения в университете, проучившись в нем один или полтора курса от силы. Шкловский не знал иностранных языков, с трудами зарубежных ученых, с которыми он полемизировал и на которых ссылался, был знаком только по переводам.

Наука изучает природу вещей. Чтобы построить электромотор, надо понять природу электротока, а чтобы узнать, что такое стихи, необходимо выяснить, из чего они состоят.

Когда этот простой вопрос поставил в предреволюционном Петрограде Виктор Шкловский, а за ним – Юрий Тынянов и Борис Эйхенбаум, тоже совсем молодые филологи, разразился скандал. Это было, как пощечина общественному вкусу, как поэзия друзей Шкловского – футуристов Владимира Маяковского и Велимира Хлебникова. Шкловский не походил на филолога, они – на поэтов. Какая-то шпана, люди улицы. Даже не удивляет, что филолог-Шкловский в 1917 году на броневике мчался арестовывать царское правительство.

Виктор Шкловский, его сверстники и товарищи, разночинцы с Васильевского острова и Петроградской стороны, выбрали революцию сознательно. И потому что действительно верили: политическая свобода способна творить чудеса, – и из своих узкоклассовых интересов. А главное – в науке при устоявшемся режиме (все равно каком) социальные лифты движутся со скрипом, медленно. Кафедрами начинают заведовать, когда лучшие книги уже написаны. Революция заставила большую часть русской профессуры эмигрировать, но она же расчистила путь для молодых и тщеславных. То же произошло в искусстве и литературе. 1920-е годы – время великой прозы, поэзии, живописи. Это великая эпоха и в истории русской филологии.

Возглавив одно из отделений своего огневого дивизиона, Шкловский принял непосредственное участие в вооруженном восстании 1917 года. По некоторым сведениям, один из защитников царского режима генерал Хабалов послал в критической ситуации телеграмму в Ставку о том, что он окружен боевиками Шкловского и делать ему больше уже нечего.

Человек с талантами Шкловского в это смутное время мог бы сделать карьеру публичного политика. Он депутат Петроградского совета. Но Шкловский не демагог, а боец. Из Петрограда он отправился комиссаром Временного правительства на Юго-Западный фронт, где агитировал за наступление на австрийцев. Убеждать он умел, и вот лидер формалистов – в бою впереди пехотной цепи.