Лев Лурье - Без Москвы

Следующему, путинскому поколению, семидесятникам, выпала гораздо более трудная судьба. Они выросли в коммунальных квартирах на картошке и макаронах с сосисками. Они учились в переполненных школах, работавших в две смены, и проводили лето или в пионерлагере, или у бабушки в деревне.

Родители семидесятников, тех, кто появился на свет между Победой и смертью Сталина, – фронтовики. Прошедшие войну, они не боролись с режимом, не обожествляли его, а, как могли, с ним уживались. Не говорили о политике, не критиковали власть. Это отношение было усвоено детьми и применено в дальнейшем и к советской власти, и к самим родителям. И от той, и от этих уйти в 1970-х было практически невозможно – границы на замке, отдельную квартиру ждут десятилетиями.

Владимир Путин в школьные годы

Для сверстников Владимира Путина осевым стал 1968-й – год вторжения в Чехословакию и начала застоя. Ни сверхъестественные способности, ни идеальная анкета, ни абсолютное послушание не гарантировали карьеру.

Места завлабов, секретарей обкомов, членов творческих союзов, генеральские должности были плотно оккупированы родителями-фронтовиками и старшими братьями – шестидесятниками. Единственный шанс пробиться наверх без «мохнатой руки» (выражение Владимира Путина) – служба в КГБ или спорт. В Комсомол шли отчаянные романтики или законченные циники.

Невский проспект. 1970-е годы

Восемнадцать лет «застоя» были относительно мирным временем. Государство закрывало глаза на пьянство и безделье подданных, не лезло в личную жизнь и даже разрешало в кулуарах ругать советскую власть, рассказывать анекдоты про Брежнева, Ленина и Чапаева. Люди не умирали с голоду, могли позволить себе 6 соток и поездку в Крым, их учили и лечили неблестяще, но бесплатно. Они медленно, но верно продвигались по служебной лестнице. Начинали со 80 рублей в месяц, доходили до 150.

Но жизнь прорывов не обещала. Социальный лифт застрял на 150 рублях в месяц. Скрытая инфляция и дефицит уравнивали между собой социальные низы и средний класс. Еще в 1960-е инженер, офицер, врач, преподаватель вуза – почтенные люди, завидные женихи. К 1980-м бармен, продавец, автослесарь – вот карьерные позиции. Именно эти люди ближе всего подобрались к желанной потребительской триаде: «дачка, тачка и собачка».

Единственное условие для нормальной советской карьеры – не высовываться, не говорить вслух гадости о власти и соблюдать изредка ритуалы: сдавать ленинские зачеты, ходить на демонстрации, подписывать письма в защиту Анжелы Дэвис.

Но можно сознательно не делать карьеру: ограничений меньше, сиди в кочегарке или дворницкой. Только не печатайся без разрешения на Западе, не занимайся политикой публично, не размножай самиздатовскую литературу. Можно и фарцевать, и быть гомосексуалистом, и торговать антиквариатом, и писать антисоветский роман или абстрактную картину. Только тихо.

Если нет объединяющей идеи (победить в войне, построить коммунизм), захватывающего дела, возможности продвинуться по служебной лестнице – главным становится личное преуспевание. Основное, можно сказать, историческое достижение семидесятников к началу 1980-х – приватизация жизни. Они полностью отделили частное, приватное от общественного.

Фарцовщики около Дома книги

Фраза из «Бриллиантовой руки» «чтоб тебе жить на одну зарплату» для 1970-х – ключевая. Сверстники Путина не без цинизма полагали: 100 друзей важнее, чем 100 рублей, потому что блат сильнее рубля.

Семидесятники бились за чешскую плитку, твердокопченую колбасу и польскую косметику. Собирали талоны на макулатуру и покупали на них дефицитные книги. Необыкновенно тщательно планировали отпуск, ныряли с маской, сплавлялись на байдарках. А те немногие, у кого были «Жигули», ездили в Прибалтику. Златы Пясцы в Болгарии – почти недостижимая мечта, доступнее Коктебель, Пицунда, Юрмала.

Мечта юности – «гайка, сейко, лайка» – золотой перстень, электронные часы, кожаный черный плащ, как у Штирлица. Такие были на обогатившихся на мандаринах и мимозах уроженцах Грузии (и не отсюда ли жажда реванша у тех, кто в юности наблюдал зажиточных уроженцев Закавказья в ресторанах и на танцплощадках).