Уильям Ширер - Взлет и падение третьего рейха (Том 1)

В подтверждение того, что дух Бенеша в стране не исчез, были приведены многочисленные "примеры".

Итак, в прошлое воскресенье, 12 марта, жребий был брошен. Он отдал приказ германским войскам о вторжении в Чехословакию и присоединении ее к германскому рейху.

По воспоминаниям доктора Шмидта, Гаха и Хвалковски сидели словно каменные изваяния. Только по их глазам можно было догадаться, что они живые. Но Гитлер еще не закончил. Ему необходимо было унизить гостей угрозой тевтонского террора.

Он заявил, что немецкая армия уже вступила в пределы Чехословакии. Встреченное ею в казармах сопротивление было безжалостно подавлено.

В шесть утра немецкой армии предписано двинуться со всех сторон на территорию Чехии, а немецкой авиации занять чешские аэродромы. При этом возможны два варианта. Если вступление немецких войск встретит сопротивление, то это сопротивление будет подавлено путем применения грубой силы. Если же вступление немецких войск пройдет мирно, то фюреру будет легче предоставить Чехословакии автономию и определенную национальную свободу, а чехам - привычный для них образ жизни.

Делает он все это не из чувства ненависти, а в целях защиты Германии. Если бы прошлой осенью Чехословакия не пошла на уступки, чехи были бы уничтожены. И никто не смог бы помешать ему. Если дело дойдет до военных действий... то через два дня чешская армия перестанет существовать. Конечно, будут убитые и среди немцев, но это породит ненависть и вынудит его в целях самосохранения не предоставлять чехам автономии. Остальному миру до этого нет никакого дела. Он сочувствует чехам, когда читает газеты. У него сложилось мнение, которое можно выразить так: мавр сделал свое дело, мавр может уходить...

Поэтому он и просил доктора Гаху приехать. Это последняя добрая услуга, которую он может оказать чешскому народу... Возможно, визит Гахи предотвратит самое худшее...

Время идет. В шесть часов немецкие войска вступят на территорию Чехословакии. Ему неловко говорить об этом, но каждому чешскому батальону противостоит немецкая дивизия. Он посоветовал бы сейчас Гахе с Хвалковским удалиться и обсудить, что делать.

А что оставалось делать? Старому, сломленному президенту не нужно было и удаляться, чтобы все решить. Он сразу сказал Гитлеру:

"Положение ясно. Сопротивление было бы безумием". Но что сейчас, в 2 часа ночи, когда до вторжения осталось всего четыре часа, он может предпринять, чтобы чешский народ не оказал сопротивления? Фюрер ответил, что об этом Гахе лучше всего посоветоваться со своими соратниками. Германская военная машина уже запущена, и остановить ее невозможно. Гахе необходимо немедленно связаться с Прагой. "Это ответственное решение", - сказал Гитлер, если верить секретным записям, но зато на горизонте ему виделся долгий период мира между двумя нациями. Если же будет принято другое решение, то уничтожение Чехословакии, очевидно, неминуемо.

Когда Гитлер отпустил своих гостей, было 2.15. В соседней комнате Геринг и Риббентроп усилили давление на несчастных чехов. Согласно докладу в Париж французского посла, ссылавшегося на достоверные с его точки зрения, источники, Гаха и Хвалковски протестовали против унижения своей нации. Они заявили, что не могут подписать документ о капитуляции, что в противном случае народ проклянет их.

"Немецкие министры (Геринг и Риббентроп) были неумолимы, - отмечал в своем докладе Кулондр. - Они буквально бегали за Гахом и Хвалковским вокруг стола, на котором лежал документ, стараясь вложить им перо в руки, и предупреждали, что если те не подпишут документ, то через два часа половина Праги будет превращена бомбардировщиками в руины, причем это будет только начало. Сотни бомбардировщиков ожидают приказа на взлет. Они получат его в шесть утра, если на документе не будет подписей" {В Нюрнберге Геринг вспоминал, что сказал Гахе: "Мне будет жаль, если придется бомбить прекрасную Прагу". Выполнять свою угрозу, по его словам, он не собирался. "Этого и не требовалось, - объяснял он. - Но мне казалось, что такая фраза послужит хорошим аргументом и позволит быстрее закончить дело". - Прим. авт.}.

В это время доктор Шмидт, который, как может показаться, был очевидцем самых драматичных моментов истории третьего рейха, услышал, как Геринг крикнул: "Гахе плохо!" Позвали доктора Морелля.

По воспоминаниям Шмидта, нацистская верхушка на мгновение испугалась, что чешский президент скончается у них на руках, "а назавтра весь мир скажет, что его убили в канцелярии". Доктор Морелль считался специалистом по уколам - позднее он чуть не свел своими уколами в могилу Гитлера. Он сделал укол доктору Гахе, после чего тот пришел в себя. Президент почувствовал себя достаточно бодро, чтобы взять телефонную трубку, которую вложили ему в руку, и поговорить с Прагой по каналу, заказанному Риббентропом. Гаха рассказал чешскому правительству о том, что произошло, и дал совет подчиниться требованиям немцев. Потом, получив второй укрепляющий укол от доктора Морелля, президент республики, существование которой близилось к закату, снова встретился с Адольфом Гитлером и подписал смертный приговор собственной стране. Это случилось 15 марта 1939 года без пяти четыре утра.