Олег Соколов - Битва двух империй. 1805–1812

В середине ноября 1806 года войска Великой Армии на широком фронте форсировали Одер и вступили на территорию прусской Польши. Повсюду французов встречали как освободителей. В Познани жители устроили восторженный прием маршалу Даву и его солдатам. Несмотря на проявление радости, нельзя не отметить, что Ланн был во многом прав. Страна была бедной, а осенние дороги — отвратительными. Именно тогда во французской армии родилась фраза: «Бог создал для Польши пятую стихию — грязь».

Едва французские корпуса продвинулись на несколько десятков километров в глубь польской территории, как необходимость добывать провиант и желание поскорее оказаться в цивилизованном месте буквально погнали французских полководцев к Варшаве. Маршалы стали наперебой докладывать императору о том, что их войска не находят достаточного количества провианта, что стратегически важно занять такой крупный город, как Варшава, и т. д. и т. п. В результате осторожное, по мысли Наполеона, продвижение по польской территории превратилось в настоящий бег к столице.

28 ноября 1806 года в час дня авангарды кавалерии Великой Армии под командованием Иоахима Мюрата вступили в Варшаву. Прусский гарнизон и отдельные русские отряды, стоявшие на западном берегу Вислы, ушли за реку и не препятствовали триумфальному вступлению французов в польскую столицу. Жители встречали французов с каким-то исступленным, безумным энтузиазмом. Ликующая толпа стояла вдоль улиц, по которым проезжала кавалерия Мюрата во главе с как всегда пышно разодетым маршалом. «Я еще никогда не видел национальный дух, доведенный до такой высшей точки, — восторженно докладывал легендарный командир конницы. — Мы въехали в Варшаву приветствуемые тысячу раз повторяемыми криками „Да здравствует император Наполеон, наш освободитель!“. Этот возглас исходил из уст людей всех классов и состояний. Что же касается женщин, — добавил опытный в этом вопросе маршал, — они просто не могли сдерживать своей радости… Все поляки просят оружия, чтобы сражаться с врагом… Наши солдаты были встречены, будь то дворянами, будь то крестьянами, будь то горожанами, как братья… Каждый житель стремился сделать так, чтобы наши солдаты расположились у него в гостях. Знатные люди подготовили торжественные ужины для наших офицеров. Так что, Сир, радость всеобщая» [25] [25] Ibid, p. 131–132. .

Кстати, вечером в Варшавском театре давали спектакль, специально подготовленный к этому случаю. Он назывался «Пражские укрепления». Как можно догадаться, речь шла не о столице Чехии, а о разгроме варшавского предместья в 1794 г. Эпизод, о котором мы упоминали, был у всех на устах…

Доклад Мюрата о восторженной встрече в польской столице был полон экзальтации неспроста. Герцог Бергский явно мечтал о чём-то большем, чем маршальские эполеты. «Создать независимое государство под скипетром иностранного короля, которого Ваше Величество даст этой стране, — вот всеобщее желание, — прозрачно намекал в своем докладе бравый гасконец и продолжал: — Но они поднимутся все только тогда, когда Ваше Величество провозгласит независимость Польши и укажет, кто же тот король, которого Вы желаете видеть» [26] [26] Ibid, p. 135. .

Ответ Наполеона был ледяным душем для незадачливого маршала: «Передайте им, что я пришел сюда не для того, чтобы выпрашивать трон для одного из своих близких». Так же холодно и с серьезным спокойствием Наполеон принял депутацию польского дворянства, когда он лично приехал в Познань, где ему устроили еще более восторженную встречу, чем Мюрату в Варшаве: «Господа, — строго произнес император в ответ на напыщенные речи, — то, о чем вы говорите, — это великое дело, но помните, что это война с ее случайностями, с ее опасностями и с ее тяготами». Впрочем, после бала, который устроили в его честь в Познани, Наполеон, улыбнувшись, сказал: «По-моему, все польки — настоящие француженки!» Это, однако, никоим образом не изменило настроения Наполеона, и он почти тайком въехал в Варшаву в ночь с 18 на 19 декабря, стремясь всеми способами избежать всяких торжественных встреч. На другом берегу Вислы французов ждала русская армия, и императора это заботило куда больше, чем энтузиазм толпы.

22 декабря началась операция по форсированию Вислы, которая вылилась в сражения при Пултуске и Голымине. Кровопролитные схватки не принесли решающего успеха ни той ни другой стороне.