Олег Соколов - Битва двух империй. 1805–1812

Генерал Анри Бонналь в своей работе, посвященной началу войны 1812 г., отмечал: «Настойчивость, с которой Наполеон приписывал русским проект начать войну наступлением на Варшаву, доказывает, что он считал, что их армия наполнена таким же безудержным наступательным духом, как в 1806–1807 гг., и тем, что сторонники „русской партии“ жаждут наказать поляков за их любовь к Франции, захватив герцогство Варшавское» [67] [67] Bonnal H. La manoeuvre de Vilna. P., 1905, p. 48. .

Действительно, ожидание русского нападения стало буквально навязчивой идеей. Последние указания о том, что делать в случае наступления неприятеля, были даны 20 и 21 июня (!) в письмах, обращенных к королю Жерому, [68] [68] Correspondance… t. 23, p. 515, 525. иначе говоря, за 2–3 дня до перехода через Неман!

В эти последние дни, предшествующие войне, продвижение французских войск становилось все более и более трудным. Теперь колонны соединялись, сближались, и все дороги были уже до отказа забиты войсками. В начале похода расстояние между колоннами было достаточно большим, и полки на марше имели возможность нормально размещаться на ночлег и неплохо питаться, так что участники будущей войны с ностальгией вспоминали об этом периоде. Вот что, в частности, вспоминал фузилер-гренадер Императорской гвардии Анри Шельтенс: «Это было поистине удовольствие, идти по прекрасным дорогам, проходящим среди живописных мест, в эти погожие весенние дни. Каждый вечер мы располагались на постое у жителей, иногда удачно, иногда не очень. Не всегда попадаешь к богачам, но добрые немцы делали все, что возможно, для нас, хотя я думаю, без особой радости. Но солдат мало беспокоится о том, как настроен хозяин дома, в котором он располагается. Если ему не дают по-хорошему, он возьмет по-плохому» [69] [69] Scheltens H. Souvenirs d’un grenadier de la Garde. P., 2004, p. 47. .

Теперь же войск было столь много, что они обчищали все на своем пути, словно стаи саранчи. Вдобавок немецкие союзники нередко позволяли себе бесчинства, и Наполеон сделал строгие выговоры маршалу Нею, в корпусе которого отличались своей недисциплинированностью на походе вюртембергские контингенты, и королю Жерому. Император писал последнему: «Очень жалуются на дисциплину ваших войск, говорят, что у вас каждый делает, что ему в голову взбредет» [70] [70] Correspondance… t. 23, p. 498. . Однако подобных мягких замечаний явно не хватало. Вюртембергский капитан фон Зуков вспоминает, что при приближении его дивизии «крестьяне прятались в лесах со своим скотом и самым ценным, что у них было, когда мы вступали в деревню, мы обычно находили дома пустыми» [71] [71] Suckow, colonel de. D’Iena à Moscou. Fragments de ma vie 1800–1812. P., 2001, p. 151. .

Офицер Вислинского легиона Брандт вспоминает, что командир отряда, встретившийся ему в Торне, рассказал ему о беспорядках, творящихся в округе: «Каждый, говорил он, делает, что хочет, берет, где может… Французы, итальянцы, вюртембержцы, баденцы, баварцы и даже поляки разоряют весь край. Если так будет продолжаться долго, мы съедим друг друга, как голодные крысы. Наверно, император слеп, если он терпит подобные безобразия» [72] [72] Brandt H. von. Souvenirs d’un officier polonais… p. 231–232. .

Нет, император не был слеп, конечно. Но он полагал, очевидно, что главное — довести эту массу войск до столкновения с неприятелем, а там короткая битва, и все кончится. Мародеров иногда расстреливали, но в большинстве случаев на них просто закрывали глаза. Солдат Якоб Вальтер из вюртембергского контингента вспоминает, как он и его товарищи разграбили маленький польский городок Кальвария: «Этот городок был польским, то есть дружественным нам. Жители обратились с жалобой к королевскому принцу. Он отдал приказ расстрелять первого из солдат, которого увидят вне лагеря… Решимость принца действительно впечатляла. Он бегал перед фронтом войск и направлял свой пистолет то на одного, то на другого солдата. Мы боялись, что он выстрелит и ещё убьет кого-нибудь. Однако нехватка продовольствия успокоила его гнев и удержала его руку» [73] [73] Dif J. Les mémoires de Jakob Walter 1812. P., 2003, p. 17. .

Не всегда, впрочем, все ограничивалось для солдат тем, что их начальник угрожал пистолетом. Во французских частях, особенно в корпусе Даву, беспощадно работали военно-полевые суды, и расстрелы здесь были не редкость.

Тем не менее за несколько дней до подхода к Неману грабеж стал, если так можно выразиться, официальным. Полковник Сен-Шаман вспоминал: «Мы получили приказ забрать все, что мы найдем из зерна, спиртных напитков и скота во время нашего размещения на квартирах… Выполнение этого приказа было крайне неприятно для всех наших офицеров, потому что после того, как мы хорошо провели время у местного помещика или богатого фермера, где нас часто принимали лучше, чем во Франции, мы вынуждены были, уходя, в качестве благодарности, забрать упряжки, зерно и скот… Я думаю, что все офицеры, так же как и я, старались максимально смягчить судьбу тех, у кого мы реквизировали запасы, но даже при этом ущерб, который мы наносили, был огромным» [74] [74] Saint-Chamans A.-A.-R. De. Mémoires du général comte de Saint-Chamans, ancien aide de camp du maréchal Soult (1802–1823). P., 1896, p. 212–213. .