Владимир Филиппов - 10 мифов Древней Руси. Анти-Бушков, анти-Задорнов, анти-Прозоров

Но обо всём по порядку.

Первое откровение писателя на данную тему вызывает, мягко говоря, удивление: «Войско Дмитрия стояло на Куликовом поле так, что первый удар ордынцев Мамая приняли на себя дружины пришедших зимой 1379–1380 годов на службу к Дмитрию Ивановичу литовских князей Андрея (отца Остея) и Дмитрия Ольгердовича…

Итак, впереди всех, в так называемом «сторожевом полку», в авангарде, находились литвины, в большинстве своём, скорее всего, или вчерашние язычники, или вполне себе сегодняшние. Литва вообще в христианство будет обращаться тяжко и медленно».

Всё как всегда, суровые и мужественные язычники в первых рядах, на авансцене, а христиане так, для участия в массовке, они стоят у задника сцены да кулисы подпирают. Но это только во Льва Рудольфовича видении, или ви́дении.

Однако посмотрим, что нам расскажут письменные источники. А они, как известно, рассказывают совсем не то, что гражданин Прозоров.

По большому счёту, в летописях нет сведений о том, как располагались русские полки на Куликовом поле, данная информация присутствует лишь в «Сказании о Мамаевом побоище» и у В.Н. Татищева.

Но поскольку «Сказание» сообщает факты, которые идут вразрез с теорией Прозорова, то он тут же авторитетно заявляет: «В те времена появилось много легенд, в том числе – «Сказание о Мамаевом побоище», перекроившее «на злобу дня» всю историю Куликовского сражения».

Опять исказили! Опять фальсификация!

Вновь Кривда обломала рога Правде!

Вновь Прозоров рвёт и мечет! А кто бы на его месте сдержался?

Оставим писателя гневаться в одиночестве, а сами пока ознакомимся с мнением человека, который действительно является профессионалом в своём деле. Каково его мнение? «Особое место среди источников о Куликовской битве занимает замечательная своими подробностями Киприановская редакция «Сказания о Мамаевом побоище», входящая в состав Никоновской летописи» ( А. Кирпичников ).

Вывод ясен, убедителен, но не для всех.

Поэтому главный теоретик язычества продолжает раскручивать тему: «Тогда же появились первые, нескладные ещё рассказы о небывалом походе на Куликово поле злодея-литвина Ягайло, надумавшего ударить в спину православному воинству. В «Сказании» литву вообще ведёт на Куликово поле почивший за несколько лет до битвы Ольгерд – не иначе, злые литовские волхвы подняли мертвяка из могилы».

Удивительное дело! В очередной раз, желая прищучить христианских авторов, Лев Рудольфович высек сам себя! Причём высек крепко и знатно. Ведь высмеивая автора «Сказания» за то, что он поставил во главе литовских войск давно скончавшегося Ольгерда, неоязычник соответственно высмеял и себя самого, поскольку у Прозорова антиордынское восстание 1327 года в Твери возглавляет давно убитый по приказу хана Узбека Михаил Тверской. А здесь что, тоже волхвы постарались? Только русские?

Никогда не надо забывать, что и «Сказание о Мамаевом побоище» и «Задонщина» прежде всего произведения художественные, а не летописи. От них глупо требовать точной передачи всех исторических фактов. Надо просто тщательно эти самые факты поискать и сопоставить с другими источниками – вот тогда картина сражения и прояснится.

«Сказание о Мамаевом побоище» – книжно-риторическое произведение и по всему своему характеру, и по стилю, это произведение с ярко выраженной церковно-религиозной окраской. Но было бы неверно только в этом видеть характерные признаки данного памятника древнерусской литературы. Если бы «Сказанию» были присущи только эти черты, оно не пользовалось бы такой популярностью у древнерусских читателей и не вызывало бы к себе такого интереса у читателей нашего времени. Книжная риторика, характеризующая исключительно высокое литературное мастерство автора произведения, не заслоняет реальных подробностей великой битвы, решившей судьбу русского народа» ( Л.А. Дмитриев ).

Но у Прозорова всё через другое место!

Раз надо доказать, что язычникам принадлежит решающая роль в битве, то он и доказывает. Рубаху на себе рвёт, трубой Иерихонской трубит и при этом настырно продолжает гнуть свою линию. Цель должна быть достигнута, а какой ценой, совсем не важно.

Теперь он записывает в язычники ратников, которые пришли под стягами князей Белозерских. «Далее идут таинственные, не названные по именам «князья Белозерские». Их – двенадцать, по сообщению всё той же «Задонщины», самого раннего из памятников Куликовского цикла. Войско их, соответственно, надо полагать, из Белозерья».