Максим Оськин - Крушение германского блицкрига в 1914 году

Отправка этих войск на Восток стала той последней каплей, что окончательно подвела черту под планированием ген. А. фон Шлиффена, в свое время планировавшего обходить Париж с севера. Теперь I-я германская армия ген. А. фон Клюка сможет двигаться на Париж лишь с севера, открыв свой фланг и тыл контрудару со стороны французской столицы. Не имея резервов, чтобы закрыть все бреши между флангами І-й и ІІ-й армий, чтобы все-таки опрокинуть противника и совершить маневр с южной стороны Парижа, как то завещал граф А. фон Шлиффен, германские командиры смогут лишь поддерживать инерционное движение перед французской столицей. М. Галактионов пишет о преддверии Битвы на Марне следующим образом: «После приграничного сражения темпы движения 1-й армии становятся вопросом жизни и смерти для всего маневра в целом… Чтобы выйти к Нижней Сене, западнее Парижа, осталось еще 100 км. Но теперь французы вполне разгадали маневр противника… в действительности исход событий был предрешен тем, что 1-я армия уже не была ведущей силой всей наступающей массы германского войска. Напротив, она сама тащилась за стратегической инициативой, которую осуществляли — плохо, хорошо ли — соседние армии: каждая из них действовала на свой страх и риск. Под силой инерции наступательного фронта 1-я армия подалась к востоку, гонясь за тенью отступающего противника».

Ослабление германских армий на Западном фронте последовало еще и потому, что сила сопротивления союзников по Антанте недооценивалась германским верховным командованием, воодушевленным первыми успехами. Как справедливо отметили советские военные исследователи, опиравшиеся на данные немцев, к 12–14 (25–27) числу (отправка двух корпусов и кавдивизии на Восточный фронт), «Боеспособность англичан и французов трудно было оценить, а бельгийскую армию считали уже неспособной для серьезного наступления. Последние действия союзников расценивались, как борьба за выигрыш времени, чтобы облегчить наступление русской армии».

Немецкий пулеметный расчет в окопах у Реймса

Таким образом, во имя удержания Восточной Пруссии, была ослаблена ударная германская группировка, на долю которой, согласно планированию ген. А. фон Шлиффена, должна была выпасть главная задача разгрома англо-французов: охват противника вокруг Парижа. Получается, что незначительный, в принципе, тактический успех русских под Гумбинненом, на деле стал крупнейшей стратегической победой, во многом определившей исход войны. Непосредственно на правом германском крыле на Марне 510 000 французов дралось с 400 000 немцев: дополнительные семьдесят тысяч штыков и сабель с могущественной артиллерией не помешали бы в этот момент командующим 11-й армией генералу Бюлову и І-й армией — генералу Клюку. Вот, от какой «мелочи» может порой зависеть судьба войны.

Пауль фон Бенекендорф унд фон Гинденбург — командующий VIII-й германской армией с 9.08.1914

Также, к погрузке для отправки на Восток предназначались V-й армейский корпус из состава V-й армии (возвращен на Западный фронт, но опоздал к началу Битвы на Марне — еще сорок пять тысяч штыков) и одна кавалерийская дивизия (8-я) — отправлена на Восток. Еще три корпуса, как говорилось выше, были уже введены в бой на левом крыле в Лотарингии и потому остались во Франции. Таким образом, успехи русских в Восточной Пруссии заставили верховное германское командование «потерять голову» и проиграть «блицкриг», а с ним и всю войну, выдернув из ударного крыла несколько десятков тысяч штыков. А.А. Керсновский совершенно справедливо и выразительно отметил: «Гумбиннен родил Марну — геройские полки и батареи 25-й и 27-й дивизий своей блестящей работой на гумбинненском поле решили участь всей Мировой войны!».

Эрих Людендорф — начальник штаба 8-й германской армии с 9.08.1914

Сам же командующий VIII-й армией ген. М. фон Притвиц (уже после телеграммы в ставку верховного командования о своем намерении отойти за Вислу) все-таки сумел преодолеть негативные настроения в войсках и собственном штабе, и приказал начать воплощать в жизнь план активной обороны Восточной Пруссии. То есть, 9 (22) августа, после двухсуточного обдумывания ситуации, генерал Притвиц пришел к выводу о продолжении обороны провинции. Как раз в этот момент немцы получили сведения об отсутствии преследования со стороны 1-й русской армии, и даже более того — о движении главных сил ген. П.К. фон Ренненкампфа не на юго-запад, а в противоположном направлении — на север, к крепости Кенигсберг. Это предполагало, что взаимодействия русских армий между собой в ближайшей перспективе не будет.