Максим Оськин - Крушение германского блицкрига в 1914 году

Однако ген. Ренненкампф, «почивая на лаврах» своей победы, не придал должного значения тому, что его войска утратили соприкосновение с противником. Проигнорировав неоправданную бездеятельность своей кавалерии, командующий не предпринял организационных и дисциплинарных шагов в отношении кавалерийского командования, которые диктовала ему его должность. Не обеспокоившись фактом «потери» противника, ген. Ренненкампф занялся подготовкой похода на Кенигсберг, словно речь шла о колониальной экспедиции или подавлении какого-либо восстания. Иначе говоря, учитывая моральное потрясение германцев, разочарованных неблагоприятным для них исходом первого же сражения, русским можно было попытаться превратить тактическое поражение противника в оперативный успех, вынуждающий врага поспешить с отступлением за Вислу. Приходится констатировать, что подобные активные действия, связанные с борьбой за темпы операции, оказались чужды русским военачальникам. Только горький опыт войны побудит русских генералов ценить фактор времени в проведении операций. Действительно, командующий 1-й армией не сумел организовать преследования отступающего неприятеля, зато своевременно отправил телеграмму вдовствующей императрице Марии Федоровне (шефу Кавалергардского гвардейского полка, входившего в состав 1-й гвардейской кавалерийской дивизии) о потерях в Кавалергардском полку с перечислением имен погибших и раненых офицеров.

Полевая кухня

Русское командование начала войны воевало еще по старым принципам воевания: сразился, отдохнул, понемногу пошел в преследование, которому перед войной никто и не учил. Достаточно, наверное, вспомнить, что в век железных дорог, в Восточной Пруссии, столь богатой железнодорожной сетью, русские преследовали противника конницей не сразу после боя, а через сутки-другие после него. За это время неприятель становился уже недосягаем. Это относится не только к ген. П.К. фон Ренненкампфу, ведь и главнокомандующий армиями фронта ген. Я.Г. Жилинский также разделял взгляды на необходимость отдыха войск после боя, в том числе, и резервов, не участвовавших в сражении.

Отметим также, что до поля сражения при Гумбиннене части 1-й русской армии прошли шесть дней без дневок — то есть, без дневного отдыха. Именно на 7 (20) — е августа была назначена первая дневка, но действия немцев, принявших бой перед укрепленной линией реки Ангерап, спутали все планы штаба 1-й армии. Следовательно, к 8 (21) — му числу русские солдаты и офицеры, непрерывно маршировавшие от государственной границы несколько дней, а затем еще и нанесшие поражение неприятелю, просто-напросто выдохлись, и минимальный отдых им был необходим. Те два дня, что 1-я армия стояла на поле Гумбинненского сражения, были использованы командованием армии для того, чтобы подтянуть тылы. Таким образом, преследовать откатывающегося вглубь Восточной Пруссии противника могла только армейская кавалерия ген. Гуссейна хана Нахичеванского, который этого не сделал. В связи с тем, что хан был назначен на свой пост командованием фронта и имел обширные связи в придворных кругах, сместить его ген. П.К. фон Ренненкампф не решился.

Помимо того, напомним, что русская оперативная мысль Восточно-Прусской наступательной операции заключалась в том, чтобы дать время 2-й армии выйти на железнодорожную магистраль в районе Алленштейн — Остероде. Это должно было отрезать противнику отход за Вислу. Поэтому, как предполагалось до войны, 1-я армия и не должна была форсировать свое продвижение вслед за неприятелем вглубь Восточной Пруссии, чтобы 2-я армия успела перерезать железную дорогу. То есть, 1-я армия должна была приостановить свое движение. Вероятно, что командующий 1-й армией, давая своим войскам отдых 8 августа, учитывал и этот момент.

На фронт!

Не было нужды и в дневке 8 августа, особенно — для конницы. По крайней мере, авангарды вполне могли двинуться вперед. В этой дневке сказались традиции прошлых войн. Но возможно, главная ее причина заключалась в том, что ген. П.К. фон Ренненкампф не успел наладить связь между отдельными подразделениями, чтобы твердо взять управление армией в свои руки. Этим отчасти объясняется и личное бездействие командующего армией, и отсутствие в сражении армейской конницы ген. Гуссейна хана Нахичеванского. К тому же, нельзя забывать, что русский тыл еще не был устроен. Это значит, что русская артиллерия имела при себе лишь часть положенного возимого боезапаса, а пополнение его не могло быть своевременным, так как полное отмобилизование русских тылов даже по плану должно было произойти только на двадцать первый день со дня объявления мобилизации (Гумбиннен русская армия вписала в свою боевую летопись на восемнадцатый день). А ведь еще требовалось и доставить снаряды в войска. Так, например, конница 1-й армии в бою у Краупишки — Каушен расстреляла большую часть своего боезапаса, который был пополнен только 9 (22) числа. Это стало одной из основных причин бездействия русской кавалерии в день Гумбиннена: стрелять конной артиллерии фактически было уже нечем.