Джон Норвич - История Византии

К утру 6 апреля большинство защитников города уже находились на своих местах. Император и Джустиниани осуществляли командование на самом уязвимом участке стены, пересекающем долину маленькой речки Ликос, примерно в миле от северной оконечности города. Приморские стены были укомплектованы гораздо менее плотно, но их гарнизоны выполняли также роль дозорных, сообщая о передвижениях турецких судов.

Султан подверг сухопутные стены артиллерийскому обстрелу, не имевшему прецедентов в истории осадных войн. К вечеру первого дня он сокрушил участок стены вблизи Харисийских ворот. Солдаты султана неоднократно предпринимали попытки прорваться внутрь, но вновь и вновь защитники города отбрасывали их назад — пока надвинувшиеся сумерки не заставили турок вернуться в лагерь.

С наступлением утра обнаружилось, что стена уже восстановлена, и Мехмед решил вновь ее обстрелять, после чего начались не слишком интенсивные военные действия. 11 апреля артобстрел возобновился с новой силой и безостановочно продолжался следующие 48 дней. Хотя пушки большого калибра могли быть задействованы лишь раз в два-три часа, урон, который они наносили, был огромен: за неделю тот сектор внешней стены, что пересекал Ликос, оказался разрушен в нескольких местах, и хотя византийцы безостановочно трудились над восстановлением повреждений, они, конечно, не могли работать в таком режиме безгранично долго.

Утром 20 апреля 3 генуэзские галеры от папы вместе с предоставленным Альфонсо Арагонским тяжелым транспортным судном, нагруженным сицилийским зерном, прошли Геллеспонт. Решив сосредоточить основные военно-морские силы вблизи Константинополя, Мехмед опрометчиво оставил незащищенным пролив Геллеспонт, и корабли могли беспрепятственно проходить в Мраморное море. В тот момент, когда генуэзские суда появились у входа в бухту, султан поскакал на коне к адмиралу Сулейману Балтоглу, чтобы лично отдать ему приказ: ни под каким видом эти галеры не должны достичь города.

Балтоглу приготовился атаковать, но его парусные суда не могли справиться с сильным южным ветром, а биремы и триремы [109] Биремы и триремы — боевые гребные суда соответственно с двумя и тремя рядами весел, расположенными один над другим. с трудом поддавались управлению из-за волнения на воде. Османские капитаны, практически беззащитные против потока стрел, дротиков и других метательных предметов, начинавшегося при малейшем приближении турецких судов, оказались вынуждены молча наблюдать за тем, как четыре галеры спокойно движутся по направлению к Золотому Рогу.

Вдруг ветер стих; Балтоглу отдал приказ двигаться вперед и брать галеры на абордаж. Его собственный флагманский корабль устремился к транспортному судну, тараня его корму. Но турецкие корабли были малопригодны для морской охоты — зацепить и взять на абордаж более высокое судно оказалось для них непосильной задачей. Генуэзские моряки имели на вооружении огромные топоры, которыми они отрубали головы и руки всем, кто пытался залезть на борт. Генуэзцы, отразив натиск, связали все четыре галеры вместе — и потом стояли наподобие огромного замка, окруженного морской стихией.

Когда солнце начало садиться, ветер вновь поднялся. Паруса на генуэзских судах надулись, и огромная плавучая крепость начала двигаться ко входу в Золотой Рог, буквально расщепляя все попадавшиеся ей на пути турецкие корабли. Через несколько часов, когда уже стояла глубокая ночь, цепное заграждение было открыто и четыре судна спокойно вошли в Золотой Рог.

Султан с берега наблюдал за всеми перипетиями этого морского противостояния; время от времени, приходя в крайнее возбуждение, он пришпоривал коня и заезжал далеко в море. Под конец Мехмед пришел в такую ярость, что его эскорт начал опасаться за душевное здоровье султана. На следующий день Мехмед приказал немедленно казнить Балтоглу. Адмирал получил отсрочку приведения приговора в исполнение только после того, как его моряки засвидетельствовали проявленное им мужество. Но он был приговорен к битью палками по пяткам и лишению всех своих должностей, равно как и всех личных владений. Более о нем ничего не слышали.

Султан между тем придумал, как ему прорваться в Золотой Рог. Он дал задание инженерам провести дорогу, которая пойдет за Галатой, поднимется на холм (в том месте, где сейчас находится площадь Таксим) и затем спустится к бухте. Были отлиты железные колеса и металлические направляющие устройства; плотники изготовили деревянные опоры, достаточно большие, чтобы быть впору килям судов среднего размера. Казалось, что задуманное турками предприятие под силу только мифическим титанам, но с теми ресурсами, которыми располагал Мехмед, оно оказалось вполне возможным. 22 апреля, в воскресенье утром, генуэзская колония с изумлением наблюдала, как бесчисленные упряжки быков медленно затаскивают 70 турецких кораблей на 200-футовый холм, а затем спускают к бухте.