Арнольд Джозеф Тойнби - Исследование истории. Том II - Цивилизации во времени и пространстве

Социальная преграда, созданная установлением военной границы, подчиняется тому же самому закону природы, что и физическая преграда, созданная в результате строительства плотины. Вода, скапливающаяся над плотиной, стремится снова достичь обычного уровня с водой, находящейся внизу. В структуре физической плотины инженер применяет предохранительные клапаны в форме шлюзов, которые можно открывать и закрывать в зависимости от обстоятельств. Это защитное приспособление, как мы с вами увидим, не упускается из виду и политическими инженерами военной границы. Однако в этом случае данное приспособление лишь ускоряет катастрофу. В эксплуатации социальной плотины ослабление давления при помощи регулируемого спускания воды практически невозможно. Нельзя осуществить слив воды из резервуара, не разрушив дамбы, ибо вода, находящаяся над дамбой, вместо того чтобы подниматься и падать в зависимости от перемены влажной и сухой погоды, все время поднимается. В состязании между нападающими и защищающимися нападающие не могут в конце концов не одержать победу. Время оказывается на стороне варваров. Однако может пройти много времени, прежде чем варвары с той стороны границы осуществят свой прорыв и ворвутся в желанные владения распадающейся цивилизации. Этот долгий период, в течение которого дух варваров глубоко задевается и искажается под влиянием цивилизации, в которую им не давали проникнуть, является необходимой прелюдией к «героическому веку», когда военные границы рушатся и варвары предпринимают свой бросок.

Установление военной границы приводит в действие социальные силы, которые обрекают создателей на гибель. Политика необщения с внешними варварами практически неосуществима. Какое бы решение ни приняло имперское правительство, интересы торговцев, первопроходцев, авантюристов и т. д. неизбежно увлекут их по ту сторону границы. Замечательную иллюстрацию этой тенденции, существующей среди жителей приграничной территории универсального государства, действовать сообща с варварами дает нам история отношений между Римской империей и евразийскими кочевниками гуннами, явившимися из Евразийской степи к концу IV столетия христианской эры. Хотя гунны были необычайно свирепыми варварами и хотя их доминирующее влияние вдоль европейской военной границы Римской империи было недолговечным, среди фрагментарных отрывков современных свидетельств этого кратковременного периода сохранились записи о трех выдающихся случаях братания. Самым удивительным из этих случаев был случай римского гражданина из Паннонии по имени Орест, чей сын Ромул Августул [480]достиг позорной славы в качестве последнего римского императора на Западе. Этот самый Орест некоторое время был секретарем знаменитого вождя гуннов Аттилы.

Из всех товаров, которые проникают за пределы напрасно пытающейся служить преградой военной границы, оружие, возможно, является самым значительным. Варвары никогда не смогли бы нападать эффективно, не используя вооружение, выкованное в арсеналах цивилизации. На северо-западной границе Британской империи, в Индии, начиная с 1890 г. «наплыв винтовок и военного снаряжения на территорию племен… полностью изменил природу военной границы» {116} . И хотя первоначальным источником обеспечения современным западным стрелковым оружием живущих по ту сторону границы патанов и белуджей [481]были систематические ограбления британских отрядов, «это дает нам мало что для понимания того огромного роста перевозок оружия в Персидском заливе, которые и в Бушире, и в Маскате с самого начала находились в руках британских торговцев» {117} . Это замечательный пример того, как частные интересы подданных империи, ведущих бизнес с пограничными варварами, борются против общественных интересов имперского правительства, отчаянно защищающегося от варваров.

Пограничные варвары, тем не менее, не довольствуются простым использованием превосходящей тактики, которой они научились у соседней цивилизации. Часто они совершенствуют ее. Например, на морских границах империи Каролингов и королевства Уэссекса скандинавские пираты с таким успехом для себя использовали технологию кораблестроения и мореходства, приобретенную, вероятно, у фризских моряков — соседей нарождающегося западно-христианского мира, что добились владычества на море, а вместе с тем и инициативы в наступательной войне, которую они начали вести вдоль морского побережья и вверх по рекам западноевропейских стран, ставших их жертвами. Когда, достигнув верховьев рек, они исчерпывали возможности мореплавания, то сменяли одно заимствованное оружие на другое и продолжали свою деятельность верхом на награбленных лошадях, ибо они научились франкскому искусству конного боя, как научились фризскому искусству мореплавания.