Арнольд Джозеф Тойнби - Исследование истории. Том II - Цивилизации во времени и пространстве

Если мы взглянем на Испанскую Америку, то обнаружим, что строители империи в Центральной Америке сразу и навсегда сделали своей столицей Теночтитлан (Мехико) — «Дели», не обращая внимания на возможные претензии порта Веракруса, через который они вошли, — «Калькутты». В Перу они действовали противоположным образом, основав свою столицу на морском побережье в Лиме, оказав ей предпочтение перед Куско, старой столицей инков на внутреннем плато. Объяснение, несомненно, можно найти в том факте, что тихоокеанское побережье Перу было плодородным и влажным, тогда как атлантическое побережье Мексики нет.

Османы, чужеземцы, создавшие универсальное государство для восточно-христианского православного общества, построили целый ряд временных столиц — сначала в Азии, а затем в Европе, пока не обрели бесподобное местонахождение своих византийских предшественников.

Когда монгольский великий хан Хубилай (правил в 1259-1294 гг.) завоевал все континентальные владения дальневосточного общества, он перенес свою столицу из монгольского Каракорума в китайский Пекин. Однако хотя это перемещение было продиктовано разумом Хубилая, его сердце продолжало тосковать по родине, по родовым пастбищам. И наполовину «окитаившийся» монгольский государственный деятель дал волю своим так и не изменившимся кочевническим чувствам, построив для себя дополнительную столицу в Шанду — месте, расположенном на северо-восточной окраине Монгольского плоскогорья, где степь ближе всего подходила к новой столице империи. Однако Пекин оставался центром правительства, а Шанду — местом для отдыха, хотя, несомненно, дела иногда приходилось вести и там.

Пожалуй, мы можем сравнить Шанду с Симлой [370], ибо если Хубилай тосковал по своей степи, то британские вице-короли, несомненно, тосковали по умеренному климату. Мы могли бы даже сравнить Шанду с Балморалом [371], ибо сердце королевы Виктории [372]также явно стремилось в горы, как сердце Хубилая — в степь. Мы могли бы пойти еще дальше и вообразить китайского путешественника XIX в., описывающего обаяние Балморала с таким энтузиазмом, который был бы способен вдохновить китайского поэта XXV в., чтобы он запечатлел воспоминание о королеве Виктории и о ее «величественном дворце наслаждений» в колдовском фрагменте китайской поэзии.

Селевк Никатор [373], основатель одного из государств-наследников обширной и недолговечной империи Александра Великого, представляет собой случай строителя империи, который сомневался по поводу местоположения своей столицы, поскольку колебался относительно направленности своих имперских амбиций. Для начала он страстно стремился завоевать и, фактически, завоевал богатую вавилонскую провинцию бывшей Ахеменидской империи и основал свою столицу, Селевкию, на правом берегу Тигра в точке, где он ближе всего подходит к Евфрату. Место было выбрано превосходно, и Селевкия оставалась великим городом и важным центром эллинской культуры в течение более пятисот лет. Тем не менее ее основатель был увлечен далее на запад успешными победами над своими соперниками — македонскими военачальниками, переместив центр своих интересов в средиземноморский мир и установив свою главную столицу в Антиохии в Сирии, в двадцати милях от устья Оронта [374]. Результатом явилось то, что его преемники расточили свою энергию на войны с египетскими Птолемеями и другими державами Восточного Средиземноморья и потеряли свои вавилонские владения, отдав их парфянам.

Все приведенные выше примеры взяты из истории империй, основанных представителями чуждых цивилизаций. Теперь перейдем к рассмотрению местоположения столиц в империях, основанных варварами.

Родиной персидских варваров, чьи завоевания создали для сирийского общества универсальное государство в форме империи Ахеменидов, была гористая, бесплодная и удаленная от больших дорог местность. Согласно истории, которой Геродот заканчивает свой труд, Кир Великий, создавший империю Ахеменидов, выступил против того, чтобы персидский народ в соответствии со своим нынешним положением хозяина мира оставил свою суровую гористую родину и поселился в одной из более пригодных стран, находящихся в его распоряжении. Это хорошая история, и мы уже приводили ее ранее в данном «Исследовании» в качестве иллюстрации превосходства суровых условий для стимулирования человеческой предприимчивости. Тем не менее исторические факты говорят о том, что более чем за сто лет до того, как Кир Великий победил своего мидийского сюзерена, один из его ахеменидских предшественников перенес местопребывание своего правительства из родной горной местности на первую же завоеванную им равнинную территорию. Это место называлось Аншан и находилось где-то возле Суз, хотя точное его местоположение до сих пор неизвестно. После установления Ахеменидской империи местопребывание правительства ежегодно перемещалось, в зависимости от времени года, в одну из нескольких столиц с различным климатом. Однако Персеполь, Экбатану и даже Сузы (ветхозаветный Шушан) можно рассматривать, в основном, как столицы церемониала и настроения, а в деловых целях географические условия были более удобны для сосредоточения дел империи в Вавилоне, столице ее равнинной предшественницы.