Арнольд Джозеф Тойнби - Исследование истории. Том II - Цивилизации во времени и пространстве

Например, в случае испанского завоевания центрально-американского мира можно было бы предположить, что когда чуждый заменитель в виде испанского вице-королевства Новая Испания был вытеснен республикой Мексика, которая искала и нашла доступ в сообщество западных государств, ассимиляция центрально-американского общества в социальном организме западного общества стала безвозвратно свершившимся фактом. Однако за Мексиканской революцией 1821 г. [339]последовала революция 1910 г. [340], в ходе которой потопленное, но находившееся в спячке туземное общество неожиданно встрепенулось, подняло голову и пробилось из-под слоя культуры, положенного руками кастильцев на могилу, в которую конкистадоры столкнули, казалось бы, уже мертвое тело. Это предзнаменование из Центральной Америки ставит вопрос о том, а не могут ли очевидные культурные завоевания западного христианства в андском мире и в других местах рано или поздно оказаться лишь поверхностными и временными.

Дальневосточная цивилизация в Китае, Корее и Японии, ставшая жертвой влияния Запада на протяжении последнего столетия, была явно более мощной, чем когда-то центрально-американская. И если туземная культура Мексики вновь заявила о себе после четырехвекового затмения, то было бы опрометчиво предполагать, что дальневосточная культура обречена на то, чтобы быть поглощенной Западом или Россией. Что касается индусского мира, то появление двух государств-наследников [341]Британской империи в 1947 г. можно было бы интерпретировать как мирно совершившееся подобие Мексиканской революции 1821 г. К моменту написания книги можно было бы предсказать, что во втором случае, так же как и в первом, акт политической эмансипации, внешним образом подтверждающий процесс вестернизации, вводя освободившиеся государства в сообщество западных наций, может оказаться первым шагом на пути к культурной эмансипации общества, которое временно было поглощено западным завоеванием.

Арабские страны, которые недавно получили доступ в западное сообщество наций в качестве независимых государств, оказались способны достичь своих стремлений благодаря своим успехам в избавлении от оттоманской политической власти и иранского налета в культуре, который покрывал их в течение четырех столетий. Существует ли причина сомневаться в том, что скрытая сохранившаяся мощь арабской культуры рано или поздно заявит о себе, противопоставив себя влиянию гораздо более чуждой культуры Запада?

Общий результат, к которому мы пришли в данном обзоре последствий культурных обращений, подтверждает наш вывод о том, что единственным, кто действительно извлекает выгоду из услуг, предоставляемых универсальным государством, является внутренний пролетариат. Выгоды, извлекаемые внешним пролетариатом, всегда иллюзорны, а извлекаемые чуждой цивилизацией — оказываются непостоянными.

Рассмотрев действие двух общих характерных особенностей универсальных государств — их кондуктивности и мира, — мы можем продолжить обзор услуг, предоставляемых универсальными государствами на примере конкретных институтов. Эти институты создаются и поддерживаются универсальными государствами вполне сознательно, но свою историческую миссию они обретают иногда в таких ролях, о которых их создатели никогда не думали. Пользуясь понятием «институты» в самом общем смысле слова, мы можем попытаться охватить следующие: коммуникации, гарнизоны и колонии, провинции, столицы, государственные языки и системы письма, право, календари, меры и весы, деньги, регулярную армию, государственные службы, гражданство. Теперь рассмотрим каждый из них.

Коммуникации

Коммуникации открывают список, поскольку они являются главным институтом, от которого зависит само существование универсального государства. Они представляют собой не только орудия военного господства универсального государства над своими владениями, но также и орудия политического контроля. Эти созданные руками человека, жизненно важные имперские коммуникации включают в себя гораздо больше, чем просто построенные дороги, ибо «естественные» пути, предоставляемые реками, морями и степями, не могут быть использованы в качестве средств сообщения до тех пор, пока они не будут эффективно охраняться. Требуются также и средства перевозки. В большинстве универсальных государств, до сих пор известных истории, эти средства принимали форму имперской почтовой службы, а «почтальоны» (если мы можем применить этот привычный термин по отношению к чиновникам подобной службы — центральной и местной) зачастую были также и полицейскими. Общественная почтовая служба, по-видимому, была частью государственного аппарата в империи Шумера и Аккада в III тысячелетии до н. э. Спустя две тысячи лет в той же части света, в империи Ахеменидов, мы находим, что эти же институты достигли еще более высокого уровня организации и эффективности. Ахеменидская политика использования системы имперских коммуникаций в целях поддержания центрального правительственного контроля над провинциями снова появляется в управлении Римской империи и Арабского халифата.