Ниал Фергюсон - Империя - чем современный мир обязан Британии

Этим сходство не заканчивается. Когда британцы пошли на войну против махдистов в Судане в 80-х — 90~х годах XIX века, они не сомневались, что несут “справедливое возмездие” режиму-изгою. Махди во многом был ибн Ладеном викторианской эпохи, исламским фундаменталистом-ренегатом, а убийство генерала Гордона — событиями и сентября в миниатюре. Сражение при Омдурмане стало прообразом войн, которые США вели с 1990 года против Ирака, Сербии и Талибана. Так же, как ВВС США бомбили Сербию в 1999 году во имя “прав человека”, так и королевский ВМФ в рамках кампании по пресечению работорговли в 40-х годах XIX века предпринимал рейды вдоль западноафриканского побережья и даже угрожал Бразилии войной. И когда г-н Блэр оправдывает вмешательство в дела “плохих” режимов, обещая взамен помощь и инвестиции, он подсознательно повторяет либералов, сторонников Гладстона, которые почти так же оправдывали оккупацию Египта в 1881 году. Даже возмущение феминисток тем, как члены Талибана обращаются с женщинами, напоминает стремление британских администраторов искоренить в Индии сати и женский инфантицид.

В статье, опубликованной несколько месяцев спустя после речи г-на Блэра, у британского дипломата Роберта Купера хватило храбрости назвать новую политику “переупорядочения мира” ее настоящим именем. Если “досовременные” государства-изгои стали “слишком опасны, чтобы состоявшиеся государства терпели их, — писал Купер, — то можно подумать об оборонительном империализме… Самый разумный и наиболее часто используемый в прошлом способ преодолеть хаос — это колонизация”. К сожалению, замечает Купер, слова “империя и империализм” в “постсовременном” мире стали “оскорблением”:

Сегодня нет колониальных держав, согласных взяться за эту работу, хотя возможности или даже потребности в колонизации столь же велики, как в XIX веке… Есть все условия для империализма, однако и спрос, и предложение империализма исчерпаны. И все же слабые все еще нуждаются в сильном, а сильные все еще нуждаются в упорядоченном мире. Мир, в котором эффективные и хорошо управляемые экспортируют стабильность и свободу, мир, который открыт для инвестиций и роста, кажется чрезвычайно желательным.

Решение этой проблемы, предлагаемое Купером, состоит в “империализме нового типа, единственно приемлемом для мира, признающего права человека и космополитические ценности… империализме, который (как и всякий империализм) стремится нести порядок и организацию, но который опирается на принцип добровольности”. Природа этого “постмодернистского империализма”, по мнению Купера, проистекает из существующего “добровольного империализма мировой экономики”, подразумевающего власть Международного валютного фонда и Всемирного банка, и из “соседского империализма”, под которым Купер понимает постоянную практику вмешательства в дела сопредельного государства, неустойчивость которого угрожает выплеснуться за границу. Институциональным воплощением нового империализма, по Куперу, является Европейский Союз, который

предлагает видение коллективной империи, общую свободу и безопасность без этнического доминирования и централизованного абсолютизма, характерных для империй прошлого, а также без этнической исключительности, которая является признаком национального государства… Коллективная империя могла бы стать… структурой, в которой каждый участник принимает участие в управлении, в которой не доминирует какая-либо одна страна, которая управляется исходя из правовых, а не этнических принципов… “Имперская бюрократия” должна находиться под полным контролем, нести ответственность и быть слугой, а не господином содружества. Такое образование должно быть привержено свободе и демократии в той же мере, как и его части. Как и Рим, это содружество дало бы своим гражданам некоторые свои законы, денежную систему и дороги.

Возможно, и речь Блэра, и статья Купера демонстрируют, как прочно питомцы Оксфорда усвоили имперские идеи. Тем не менее в аргументации обоих есть заметный изъян.

На самом деле ни международное сообщество, на которое уповает Блэр, ни ЕС, на который надеется Купер, не в состоянии сыграть роль новой Британской империи: у них просто нет достаточных финансовых и военных ресурсов. Ежегодные эксплуатационные расходы ООН и аффилированных с ней структур составляют приблизительно восемнадцать миллиардов долларов, то есть около 1% американского федерального бюджета. А бюджет ЕС немногим превышает 1% европейского ВВП. Расходы национальных правительств составляют менее 50%. В этом отношении ООН и ЕС напоминают не столько Рим императоров, сколько Рим пап, об одном из которых Сталин как-то спросил: “А сколько у него дивизий?”