Владимир Филиппов - Русь против Хазарии. 400-летняя война

В-четвертых, опыт такого рода действий у хазар уже был выработан. Прямых доказательств финансирования подрывной работы в среде славянских племен не сохранилось, да и не могло сохраниться. Но то, что возможности, интерес и опыт в таком виде деятельности у хазарской верхушки присутствовали, отрицать нельзя.

Так что все, что происходило сейчас на Руси, касалось Хазарии напрямую. Поэтому неудивительно, что хазары вполне могли поучаствовать и финансово, и морально в борьбе славянских племен против Игоря и его династии.

Однако сил, терпения и настойчивости у нового князя и его воеводы хватило на то, чтобы стабилизировать ситуацию и вернуть хотя бы большую часть из почти что утерянного.

«И затворились от Игоря древляне по смерти Олега, не желая ни дань, ни войска давать.

В год 6422 (914). Пошел Игорь на древлян и, победив их, возложил на них дань больше Олеговой».

Самое интересное здесь, что после своей победы Игорь заставил древлян раскошелиться и помимо дани оплатить еще и моральный ущерб. Воспользовавшись ситуацией, князь взвалил на них дань еще более Олеговой, припомнив тем самым все свои обиды, и стали теперь древляне самым налогооблагаемым славянским племенем. Вот так киевская власть заботилась о славянской независимости и благоденствии. Но этот шаг Игорю еще аукнется. А пока древлянам приходилось терпеть, но даже терпенью машины приходит предел. Ведь Игорь, в отличие от тех же хазар, рассчитывал только на силу, а не на хитрость, и эту силу он использовал при возможности в дело и не в дело.

«Игорь, собрав довольное войско, послал с оным на угличей воеводу своего, именем Свинелд. Он же, пойдя, покорил их и дань возложил, но один град Пересечень не покорился, который держал в осаде три лета и едва взял, ибо угличи сидели вниз по Днепру. И взял Свинелд дань с них древлянскую по черной кунице с дыма и раздал войску, бывшему с ним» ( Татищев ).

И с угличами, несмотря на все их мужество и упорство, все же справиться удалось. Только вот налог на свободу и имущество для них увеличился сразу же в разы. Теперь и эта славянская земля могла на своей шкуре испытать всю тяжесть экономической зависимости, какую до этого на своих плечах несли только древляне. Игорь сразу же стал повышать ставки, благо и повод для этого был, ведь требовалось же проучить неразумных подданных за непокорство и своеволие.

Тут все славянские народы поняли, что вести себя с освободителями надо как-то поаккуратнее, и, судя по всему, ознакомились с прейскурантом, по которому Игорь и Свенельд готовы были осуществлять работы, связанные с этим самым освобождением. Возможно, что, сравнив киевский прейскурант и условия, в которых они жили под хазарами, многие славянские племена задумались о том, а что же все-таки лучше – хазарское иго или славянское братство. Особенно в том случае, если независимость вообще может лечь непосильной ношей на их плечи.

По большому счету, Игорь фигура вообще не шибко политически гибкая, он больше подвержен влиянию своей собственной дружины, которая частенько диктует правителю свою волю. Молодой князь неоднократно идет у нее на поводу, что в конечном счете его и погубит.

Попытки Л.Р. Прозорова сделать Игоря фигурой блестящей, яркой и эпохальной по большей части смешны и нелепы. Тасуя исторические факты, как карточную колоду, писатель вытаскивает на свет только те из них, которые подтверждают его открытия. А те, которые не укладываются в теории Льва Рудольфовича, так и остаются у него в рукаве. Зато когда «ведущему историку» фактов просто не хватает, он пускает в ход свое секретное оружие – обвиняет во всем недоброжелателей Игоря из числа чернецов-монахов, которые вымарывали его подвиги во имя славянского счастья из летописей.

А итог такого творчества и своеобразного подхода к отечественной истории довольно печален. Сын Сокола, как на манер североамериканских индейцев величает Игоря Прозоров, чаще всего в его исполнении выглядит инфантильным дебилом с налитой мускулатурой, напичканным кучей патриотических лозунгов. Вместо реального князя, человека со своими достоинствами и недостатками, который совершал ошибки и сам же их исправлял, мы получаем некий абстрактный образ рыцаря без страха и упрека. Но с этим нам еще предстоит столкнуться.

Пока Игорь разбирался дома по хозяйству, снова и снова собирая расползающиеся от государства куски, в Хазарии тоже происходили изменения. Кагана Вениамина на его посту сменил Аарон II.