Дмитрий Володихин - Иван Шуйский

Тщетно.

Наконец, автор «Повести о прихождении Стефана Батория на град Псков» может вздохнуть с облегчением: «Месяца февраля в 4 день польский гетман, канцлер, отошел от града Пскова в Литовскую землю со всею силою литовскою. Тогда же в граде Пскове раскрылись затворенные ворота».

Итак, прорыв польской армии в центральные области России не состоялся. Мощное войско короля Стефана Батория обломало зубы о северную русскую твердыню. Переговоры об окончании войны, шедшие в Яме Заполь- ском, окончились десятилетним перемирием. Условия его были тяжелыми для России, но после всех побед, ранее одержанных Стефаном Баторием, Речь Посполитая могла надеяться на большее. Тяжелое поражение под Псковом остановило неудержимый, казалось бы, порыв поляков на восток. В результате они сами попали в критическое положение. Между тем Московское государство, измотанное, обескровленное, все еще могло сопротивляться. Стратегический успех, достигнутый князем Иваном Петровичем Шуйским и его соратниками, ободрил Россию, уставшую от известий о неудачах. А Стефан Баторий вынужден были вернуть многие русские города, захваченные им в 1580–1581 гг., прежде всего Великие Луки. И уж конечно, более и речи быть не могло о каких-то территориальных уступках, касающихся коренных русских земель — Новгорода, Пскова, Смоленска, северских городов.

Слава отважных псковичей и их воеводы князя Шуйского прокатилась по всей России из конца в конец. Долгие годы люди помнили о том, как под его руководством у стен древнего русского города была сломлена воля великой армии, как гордый король польский со срамом воротился из-под Пскова.

Знали о псковском триумфе русских и в Европе. Свидетель обороны Пскова, папский посланник Антонио Поссевино, побывавший в польском лагере и на переговорах в Яме Запольском, впоследствии писал: «Русские при защите городов не думают о жизни, хладнокровно становятся на место убитых или взорванных действием подкопа и заграждают грудью, день и ночь сражаясь; едят один хлеб, умирают с голоду, но не сдаются».

Николай Михайлович Карамзин высказался об отражении Батория поэтически: «То истина, что Псков или Шуйский спас Россию от величайшей опасности, и память сей важной заслуги не изгладится из нашей истории, доколе мы не утратим любви к отечеству и своего имени»452.

А историк С.М. Соловьев напомнил, что князь И.П. Шуйский вернул семейству репутацию искусных воителей: «Князь Петр Шуйский, как полководец, является на самом видном месте и хотя погиб без славы во второй Оршинской битве, но защита Пскова, в которой прославился сын его, князь Иван Петрович, восстановила с лихвою славу фамилии. Известно, как дорог бывает для народа один успех среди многих неудач, как дорог бывает для народа человек, совершивший славный подвиг, поддержавший честь народную в то время, когда другие теряли ее…»453

Для польской и литовской историографии поражение блистательного полководца, могучего короля Стефана Батория под стенами Пскова — мрачная страница. Образованные люди Польши и Литвы разными способами старались преодолеть эту прореху на национальном историческом самосознании. В изысканной, интеллектуальной форме маршрут этого преодоления предложен Витольдом Вацлавовичем Новодворским, профессором Виленского университета: «Если доблестная защита кн. Шуйским и его воинами Пскова умерила требовательность Батория и ускорила заключение мира, то с другой стороны столь же удивительная стойкость польского гетмана и его войска способствовала тому, что главная цель войны была достигнута Баторием: Ливония отнята у Иоанна»454. Ну да, конечно же, это великая заслуга Замойского и самого короля, что из великой армии, пришедшей под Псков, кто-то выжил, и, значит, они не уморили ее всю, до последнего человека своим тупым упрямством… Насчет Ливонии — да! еще одна крупная удача: ее действительно отобрали у русских… вот только вся Восточная Ливония, в том числе Нарва, Ревель, Раковор, достались не Речи Посполитой, а шведам. Ведь они-то на самом деле занимались «отбиранием», пока полякам долбили в мерзлой псковской земле могилы… Но по сравнению с умным Новодворским, тонким исследователем, художник Ян Матейко поступил куда как проще и развязнее. На его полотне «Стефан Баторий под Псковом» русские власти города, светские и духовные, подносят Баторию ключи от него. Иными словами, сдают Псков. Польские искусствоведы толкуют о каком- то «символическом значении» картины. Наши патриоты укоряют Матейко: «Ну нельзя же до такой степени не знать историю!» Живописец историю, надо думать, отлично знал. Но ему, вероятно, понравилась идея… альтернативной истории: хоть так, хоть в мечтаниях, хоть в художественных образах взять у русских реванш за поражение великого рыцаря Батория под Псковом! Фантасты, они ведь не обязательно писатели. Иногда они встречаются и среди художников…