Александр Андреев - Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады

Московское войско шло на Ригу все лето и тут же по приходу завязло в осаде почти навсегда. Простояв под городом до середины октября и потеряв от болезней двадцать тысяч воинов из ста, Алексей Михайлович, больше никогда не ходивший в военные походы, снял позорную осаду и во главе разбегавшихся кто куда ратей вернулся в Москву, само собой, потеряв все достигнутое в Прибалтике и Великом княжестве Литовском за две последних военных компании. Современники писали, что еще пять лет на дороге от Риги к Полоцку «лежали кости не похороненных русских в ямах, полных трупов, почти не прикрытых землей». Европа смеялась, слушая шведских дипломатов, говоривших, что «самодержавный стукнулся головой о Ригу». Дело для Московского царства привычное.

Война Москвы и Швеции спасла Речь Посполитую от потери государственности. С августа 1656 года в Вильно шли русско-польские переговоры, на которых после рижского позора поляки стали намного неуступчивее. С середины октября польские послы отказались признавать за Москвой земли на Украине и в Беларуси. На вопрос царского посла Никиты Одоевского, а как же насчет польского трона для нашего великого государя, сенаторы насмешливо ответили, что в Речи Посполитой короля избирают на конкурсной основе и Алексей Михайлович, конечно, может зарегистрироваться кандидатом в короли. Правда, для этого ему нужно перейти из православия в католичество, вернуть Варшаве Смоленск и все русско-польские спорные земли, начиная с XI века. На предложения Кремля заключить хотя бы антишведский союз, Речь Посполитая ответила отказом.

24 октября 1656 года Польша и Москва заключили перемирие на условиях Варшавы, и над самодержавным Алексеем Михайловичем и его Боярской Думой долго хохотала вся Европа. Имея в 1654 году все политические преимущества перед Польшей, через два года царь потерял их все.

Война со Швецией Москве была, конечно, не по зубам. В ноябре 1658 года под Нарвой Стокгольм и Кремль подписали трехлетнее перемирие с сохранением status qvo противниками, и Алексей Михайлович с трудом ушел о того, чтобы не подписать мир на позорных условиях Столбовского договора смутного 1617 года и надолго забыл мечты об ижорском побережье Финского залива Балтийского моря.

До рождения гения Петра Великого оставалось еще пятнадцать лет и половину столетия Московское царство заслуженно служило в Европе мальчиком для битья. Разгром Московского великого княжества Иваном IV Ужасным в середине XVI века даже через столетия продолжал отбрасывать Россию в европейской политике в никуда.

Перемирие и противоестественный союз Москвы и Варшавы разрушил мечты Богдана Хмельницкого о единой независимой Украине. Понимая, что не в коня корм, он писал царю, что «поляки, после того, как управятся со шведами, атакуют Ваше царское величество». В ответ на письмо послов гетмана не пустили на переговоры в Вильно, заявив казакам, что они царские подданные, а значит, не имеют право голоса.

По взбудораженной Украине пошли разговоры, что Москва отдает Украину Польше и Хмельницкий просил царя не договариваться с Речью Посполитой за счет украинских земель, хорошо зная, что грубая Москва не будет обращать внимание на его призывы и традиционно сделает фатальную ошибку в европейской политике.

Москва и Польша делили украинские земли так, как будто там никто не жил. Сначала царские послы заявили польским сенаторам: «Малая Русь, Подолия и Волынь, замки и поветы, где теперь стоят царского величества Войска Запорожского люди, принадлежат Московскому государству по реку Буг навечно». В ответ польские сенаторы заявили, что снимают требования к будущему кандидату в короли Речи Посполитой перейти из православия в католизм, правда, забыв добавить, что роль простого статиста на выборах, которые состоятся через пять или пятьдесят лет, Алексею Михайловичу оставляется. Москва тут же сломалась и осенью 1656 года на русско-польских переговорах в Вильно впервые в международный оборот были введены термины «Правобережная и Левобережная Украина» и деление казацкой страны по Днепру. Для рассматривания кандидатуры царя Алексея Михайловича для участия в теоретических выборах короля Речи Посполитой сенат и магнаты даже не стали собирать сейм.

Узнав о результатах переговоров в Вильно, Богдан Хмельницкий был потрясен. Варшава легко нашла ключик к Москве и спасла свою жизнь таким способом, который не мог даже прийти в голову гениального гетмана. Он горько писал царю, что с Варшавой договариваться о чем-нибудь бесполезно, обманет ровно через пять минут после подписания договора: