Александр Андреев - Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады

К маю 1656 года Стокгольм прислал в Чигирин несколько посольств с предложениями о совместных действиях против всех, при этом отказываясь наотрез признавать Украину независимым государством, но только юго-восточной частью Речи Посполитой, которая вот-вот опять будет принадлежать шведскому королю. Внешне невозмутимый, как скала, Богдан Хмельницкий совсем не забыл, как Карл Х Густав не дал ему объединить всю Украину под гетманской булавой, но со шведскими послами был безукоризненно вежлив, не желая ссорится с каким-никаким варшавским недругом.

Гетман направил посольство в Стамбул, которым еще раз объяснил турецким визирям, что объединился с Москвой потому, что не мог выдержать двойную атаку Польши и Крыма. Богатое казацкое посольство встретили на Босфоре очень доброжелательно и Богдан активно использовал турецкие и шведские переговоры, как противовес польским и московским делам, хорошо понимая, что реальной помощи Украинской революции не окажет никто. На очередное предложение о дружбе и войне с Москвой от вернувшегося из Силезии в Варшаву Яна Казимира, Богдан прогремел на всю Речь Посполитую:

– Каково же безумие короля и сенаторов! Вы, грозившие в прошлом году истребить нас одним ударом, хотите использовать для своей защиты нашу кровь! Довольно считать нас глупцами, смотрите, наконец, не на восток, а в зеркало. Пусть знает вся Польша, что мы не войдем с ней в переговоры, пока она не откажется от Украины. Пусть поляки официально объявят нас свободными, и тогда мы будем жить с ними, как друзья и соседи, а не как подданные и рабы, и напишем наш договор на вечных скрижалях. Я знаю – пока в Польше будут властвовать королята и их шляхта – не быть миру между украинцами и поляками!

Самодержавному царю Великие и Малые и Белые Руси и великому князю Литовскому хор придворных бояр и дьяков час за часом, день за днем и неделю за неделей дружно пел в уши, что Алексей Михайлович вот-вот без особых усилий станет монархом огромного вселенского государства, равным Александру Македонскому, Юлию Цезарю и Тамерлану. Сенат, понимая, что вскружить и задурить голову не стратегическому царю не трудно, начал быструю и очень короткую интригу с Кремлем, в котором давно полюбили совершать политические глупости.

В декабре 1655 года союзное Польше посольство Австрии привезло в Москву совсем неконкретные предложения царю Алексею Михайловичу стать кандидатом в претенденты на трон Речи Посполитой, который не собирался освобождаться еще десятки лет, до совсем не скорой смерти короля Яна Казимира. Шестым участником избирательной компании можно было стать в случае объявления войны Швеции и охлаждения к Украине. Даже рассматривать подобную несусветную чушь было верхом политической тупости, но недалекому Кремлю сказка о невозможном почему-то понравилась.

Невероятно, но вместо создания великолепной и могущественной до невозможного Славянской конфедерации во главе с Россией, царь и Боярская Дума, находясь в твердом уме и трезвой памяти, легко на весенних 1656 года переговорах в Вене согласились с несоглашаемым, в очередной раз подтвердив в Европе свою репутацию необразованных и недалеких варваров, не имеющих чувства реального.

После того, как Москва за иллюзию польского трона согласилась воевать со Швецией, австрийские посредники вдруг заявили, что Кремлю хватит Смоленска и того, что он сможет отвоевать на Балтийском море, а Украину и Беларусь придется почему-то вернуть Польше. Царю и великому государю беспокоится не надо – ведь когда-нибудь он встанет во главе Речи Посполитой и все будет в его самодержавной державе.

Никакие московские дипломаты не поняли, что на переговорах было произнесено главное и не обратили на эти слова о славянских соседях внимания. Главное – иллюзия достижения невозможного и политическая реальность здесь ни при чем!

Заключив перемирие с Речью Посполитой и не получив от Австрии и Польши никаких гарантий насчет варшавского трона, 17 мая 1656 года рыхлая Москва гордо объявила войну Швеции. Через неделю уже готовые рати во главе с царем двинулись к Риге. Кремль в очередной раз хотел откусить больше, чем мог проглотить, потому что давно уже потерял чувство меры.

Алексей Михайлович еще в Москве заявил, что идет спасать свою будущую отчизну Речь Посполитую от посягающей на нее Швеции. Самодержцу сказали, что в войне ему помогут Дания и Курляндия и царь с удовольствием принял желаемое за действительное. Ему, правда, не сказали, что Дания нападет на Швецию почему-то только через год, когда все уже будет кончено, будет быстро разгромлена и потеряет часть своих земель, а помощь Курляндии окажется символической. Но так называемый Тишайший не мог анализировать ситуацию даже на два шага вперед.