Александр Андреев - Богдан Хмельницкий в поисках Переяславской Рады

Лицемерный Ян Казимир и жадный сенат Речи Посполитой не сумели из-за противодействия Хмельницкого организовать антиказацкую интервенцию из Европы и поэтому начали разыгрывать в смертельной игре на выживание народа национальную, дворянскую и религиозную карты, но было уже поздно. Вся страна понимала, что украинский гетман, принципиально ни разу не зашедший с полками на польские земли, совсем не собирается резать всю шляхту и всех ксендзов, а уж тем более всех поляков, а только защищает свой избиваемый народ.

На домашнюю войну гоноровое панство собиралось очень плохо и вовсе не из патриотических чувств, а из страха потерять поместья с землей и хлопами, и польское общество уже пыталось обсуждать, зачем нужна государству подобная армия с никакими боевыми качествами. Что касается короля и сената, рулившего сеймом, то они не очень задумываясь просто вели бесконечную войну против украинского казачества и их совсем не интересовало стратегическое планирование военных компаний. Соберем больше шляхтичей и наемников и убьем всех, кто посмел на Днепре открыть свой недовольный Польской Короной рот и везде будет полный vivat!

В польской армии начались проводиться религиозные церемонии, объявлявшие поход на Украину крестовым. Король через Кисела как всегда неуклюже попробовал обмануть Хмельницкого лживыми переговорами о мире, но гетман даже не стал разговаривать с королевским хлопом, ответив Варшаве одной фразой: «Вы маните меня послами и миром, а сами посылаете на меня войска. Сами виноваты, заварили войну, теперь расхлебывайте!»

16 февраля 1651 года гетман Войска Запорожского выехал в Белую Церковь из Чигирина. Кроме угрозы с запада от армии Польской Короны, Богдан готовился отбивать угрозу с севера от войска Великого княжества Литовского Януша Радзивилла, который должен был взять Киев, Белую Церковь, Чигирин и загнать казаков в железные клещи, которые тут же будут смертельно сжаты. Слава Богу, Хмельницкий больше не боялся угроз с востока и юга – Москва если все же и соберется воевать, то только с Варшавой, а с крымским ханом, которого, несмотря ни на что лучше иметь союзником, а не врагом, всегда можно договориться.

Богдан всегда знал все, что происходит вокруг его родной Украины, а значит и был готов ко всему.

6 мая Генеральная Рада в Белой Церкви подтвердила свое решение не защищаться, а атаковать: «Бог и война хочет, чтобы мы шли на ляхов. Или погибнем, или истребим врага!». Хмельницкий предупредил Радзивилла, что в случае входа его войска на Черниговщину, украинский гетман пришлет гетману литовскому «другого Кричевского». Прикрывать Киев и север Хмельницкий поставил особый тридцатитысячный корпус наказного атамана Мартына Небабы, в который вошли Черниговский, Переяславский и все полтавские полки. Во все соседние государства из Чигирина ушли посольства с сообщениями о том, что Польша нарушила Зборовский мир и атакует Украину.

Король Ян Казимир с войском из Люблина двигался на Сокаль, великий коронный гетман Николай Потоцкий собирал второе войско у Владимира-Волынского, польный гетман Мартин Калиновский с третьим войском приходил в себя в Каменец-Подольске после очередного позора. Хмельницкий, зная, где назначен общий коронный сбор, конечно, первым занял Староконстантинов и шляхтичи посполитого рушения видя, как на них надвигается грозная казацкая хмара-туча, жаловались друг другу, что «у них от ужаса дрожат шкуры».

Богдан Хмельницкий хотел разбить все три польских войска одно за одним, хотя и любил повторять: «то, что должно быть – редко бывает». Он прикрыл Чернигов и Киев корпусом Небабы и тут же послал войсковую группу полковника Джеджалия разгромить третье войско Калиновского в Каменце. Прибывший к нему с пятитысячной и пока союзной ордой нуреддин-султан сразу же передал гетману совет Ислам Гирея «не добивать польного гетмана до его прихода».

Богдан Хмельницкий с уже постоянной горечью терял и терял драгоценное время для решительных атакующих действий, сквозь зубы упуская возможность разбить в лоскуты деморализованное и уполовиненное после Винницы войско Калиновского, хорошо понимая, что иначе может получить еще и ожный фронт.

Тайная стража доложила гетману, что Ислам Гирей, понимавший как ослабела Турция, решил получить от Стамбула государственную независимость с помощью Речи Посполитой, и Бахчисарай уже ведет переговоры с Варшавой, под прикрытием обмена пленными. Крымско-польское дело постепенно слаживалось, но тут сенат от своего большого ума вдруг попросил Москву в соответствии с Поляновским договором напасть на Крымское ханство. Боярская Дума, само собой, от нападения воздержалась, но хан временно рассвирепел и с ордой пошел на соединение к Хмельницкому.