Юрий Берёзкин - Империя инков

С разгромом восстания Габриэля Кондорканки инкская историческая традиция оборвалась. Осталась лишь глубоко укоренившаяся в крестьянских массах традиция мифологическая.

В XX веке по мере втягивания горных районов Боливии и Перу в общенациональные рынки и развития современной инфраструктуры давление на культуры индейцев продолжало расти. Духовные чаяния коренного населения Анд хорошо отражены в записанных несколько десятилетий назад легендах об Инкарри (Инкарей, т. е. Инка-царь). Инкарри – божество, олицетворяющее индейскую самобытность, типичный для кризисных культов персонаж. В битве с Королем, Иисусом или Президентом он терпит поражение; противник уносит его тело для захоронения в Испанию или Лиму. Отрубленную же голову хоронят в Куско, где от нее с тех пор отрастает новое тело. Когда Инкарри восстановит себя целиком, он поднимется и прогонит врагов с перуанской земли, после чего древнее царство справедливости возродится.

Хотя фольклорные тексты об Инкарри были обнаружены сравнительно недавно, легенда наверняка сложилась до начала XX столетия. Какие-то мотивы могли получить распространение уже после казни Тупака Амару I. Но наиболее вероятно, что миф оформился в период после подавления восстания Кондорканки, когда политическое наследие Тауантинсуйю было уничтожено и память об инках ушла в народную среду, став частью эсхатологической мифологии.

В 20-х годах XX века рядом с милленаристским движением, основанным на национальной идее, в Перу под европейским влиянием появляется и другое, коммунистическое. Для андских крестьян оба эти вида кризисных культов имели сходное содержание, ибо мысль о социальной утопии была неотделима от надежды на освобождение от власти чужеземцев. Декларировавший право наций на самоопределение Коминтерн поддержал в то время лозунг образования независимых республик кечуа и аймара. Выдвинувшее его восстание 1931 года было, как и все предыдущие, подавлено, но марксистские идеи продолжали и дальше оказывать определенное влияние на сознание индейцев.

С конца 1960-х годов в Перу становятся все заметнее признаки надвигающейся катастрофы. Наступление индустриальной цивилизации на индейскую экономику и культуру продолжалось и усиливалось. Так, строительство автомобильных дорог и появление дешевых грузовиков вытеснило ламу как транспортное средство, разрушив просуществовавшую тысячелетия систему караванных связей между общинами. Глобальная тенденция к падению цен на сырье и утрата дешевым неквалифицированным трудом своего значения нанесли удар по и без того слабой экономике андских стран. Ухудшилось положение крестьян и городских низов. Унаследованный в конечном итоге еще от испанской монархии прежних веков бюрократический аппарат продолжал разрастаться, блокируя деятельность предпринимателей.

В 1968 году в Перу произошел военный переворот, в результате которого к власти пришла группа левонастроенных офицеров, пытавшихся реформировать общество на социалистических началах, как они их понимали. Подобно тому, как это случилось в 1960-70-е годы во многих странах «третьего мира», подобная политика на практике привела лишь к усилению государственного контроля во всех сферах и к еще большему экономическому упадку. Амбициозные реформы проводились сверху и не учитывали реальных потребностей и возможностей населения отдельных районов. Это касается прежде всего аграрной реформы, которая коренным образом положения индейцев не улучшила. Скорее, наоборот: проведенная под давлением сверху и по инициативе революционных агитаторов коллективизация повлекла за собой последствия хоть и не столь тяжелые и необратимые, но до известной степени напоминавшие те, которые она имела в СССР или Монголии в 1930-х годах. В начале 1970-х годов в Перу резко сократилось поголовье скота, особенно альпак, доходами от экспорта шерсти которых правительство рассчитывало отчасти покрыть расходы в других областях экономики, например финансировать ирригационные проекты. Трудности усугубили неожиданные зимние снегопады, в результате которых домашние животные остались без корма. Все это сопровождалось общим расшатыванием старых устоев в деревне в революционной атмосфере 1970-х годов.

В 1975 году в политической жизни Перу произошли новые перемены, был взят курс на либерализацию. Однако предпринятые шаги не соответствовали масштабности задач: последовала инфляция, а государственно-бюрократические методы управления экономикой продолжали по-прежнему широко использоваться. Началась массовая миграция крестьян-индейцев в города, прежде всего в столицу Перу – Лиму. Американская программа продовольственной помощи, распределяемой в крупных центрах, позволила выжить безработным, но одновременно способствовала дальнейшей миграции. Сотни тысяч людей, утративших корни в деревне и лишенных надежды отыскать для себя достойное место в обществе, основанном на европейских ценностях, оказались идеальным материалом для распространения нового кризисного культа, сформировавшегося в конце 1970-х годов.