Геннадий Оболенский: Император Павел I

В те времена брачные союзы выражали и союзы политические, вот почему выбор невесты наследнику российского престола вызвал такую борьбу. Еще в конце 1742 года английский посол Флич предложил в невесты одну из дочерей английского короля, того же добивается и Франция. Однако канцлер Бестужев хлопочет за саксонскую принцессу Марианну, чтобы противопоставить Франции и Пруссии союз с Австрией и Саксонией. Елизавета Петровна склоняется в пользу Ульрики, сестры Фридриха II. Но прусский король под благовидным предлогом отказывает, рассчитывая выдать свою сестру за наследника шведского престола. А чтобы иметь влияние и в России, тонкий политик и дипломат предпринимает энергичные меры и через своего посла Мардефельда и воспитателя наследника Брюммера Фридрих II хлопочет в пользу молоденькой дочери Иоганны Елизаветы, принцессы Голштинской, тем более что ее брат Карл, епископ Любский, когда-то был женихом Елизаветы Петровны. Их брак был уже решен, но неожиданно 19 мая 1729 года жених скончался от оспы. Елизавета Петровна сохранила привязанность к семейству своего жениха и даже переписывалась с Иоганной Елизаветой.

Из дневника Фридриха II: «…ничего не могло быть противнее прусскому интересу, как позволить образоваться союзу между Россией и Саксонией, и ничего хуже, как пожертвовать принцессою королевской крови, чтобы оттеснить саксонку. Придумали другое средство. Из немецких принцесс, могших быть невестами, принцесса Цербстская более всех годилась для России и соответствовала прусским интересам. Ее отец был фельдмаршалом королевской службы, ее мать, принцесса Голштинская, сестра наследника шведского престола и тетка великого князя русского…»

План удался, и Мардефельд получает горячую признательность короля, который считает его «виновником своего счастья». 1 января 1744 года в Цербсте получили предложение отправиться в далекую Россию; в тот же день подобное предложение поступило и от прусского короля. Сборы были недолгими, Иоганна Елизавета и ее четырнадцатилетняя дочь Софья Августа выехали в Берлин, а на другой день, «окутанные глубокой тайной, под чужим именем, точно собравшись на недоброе дело, спешно пустились в Россию».

Корона мне больше нравилась, чем особа жениха.

По матери Софья Фредерика Августа принадлежала к Голштейн-Готторпскому княжескому роду, по отцу — к еще более мелкому Ангальт-Цербстскому. Ее отец Христиан Август верой и правдой служил прусскому королю: был командиром полка, комендантом Штеттина и дослужился до фельдмаршала. Дед, Фридрих Карл, женатый на сестре Карла XII, погиб в одном из сражений, а его сын женился на Анне, старшей дочери Петра I. Их сын Петр Ульрих, ставший Петром Федоровичем, наследником российского престола, и был теперь ее женихом.

Софья Августа родилась 21 апреля 1729 года в Штеттине. Детство ее прошло в семье прусского генерала. Родители не отягощали ее своими заботами. Отец — усердный служака, а мать — «непоседливая и неуживчивая, которую так и тянуло на ссору и кляузу, ходячая интрига, воплощенное приключение: ей было везде хорошо, только не дома». На своем веку она исколесила чуть не всю Европу, «выполняя поручения Фридриха II, за которые стыдились браться настоящие дипломаты».

Воспитанием девочки занималась мадемуазель Кардель, женщина умная и хорошо знакомая с литературой. Она была строга со своей воспитанницей, но справедлива. Учили Софи языкам, литературе, музыке и танцам, а мсье Лоранс, «хотя и был дурак, недаром брал деньги за уроки каллиграфии». Она росла «резвой, шаловливой, даже бедовой девочкой, любившей попроказничать над старшими, щегольнуть отвагой перед мальчишками и умевшей не моргнуть глазом, когда трусила». Статс-дама крошечного двора в Штеттине баронесса фон Фринцен, пользовавшаяся доверием молоденькой принцессы, рассказывала: «В пору ее юности я только заметила в ней ум серьезный, расчетливый и холодный, столь же далекий от всего выдающегося, яркого, как и от всего, что считается заблуждением, причудливостью или легкомыслием…»

Об одной черте своего характера сама Софи впоследствии писала: «Самым унизительным положением мне всегда казалось быть обманутой: быв ребенком, я горько плакала, когда меня обманывали, а между тем я поспешно исполняла все, что от меня требовали, и даже не нравившееся мне, когда мне объясняли причины…»

Софи часто бывала в Гамбурге у бабушки и в Берлине, где видела двор прусского короля. «Все это, — пишет Ключевский, — помогло ей собрать обильный запас наблюдений и опытов, развило в ней житейскую сноровку, привычку распознавать людей, будило размышление. Может быть, эти житейские наблюдения и вдумчивость при ее природной живости были причиной и ее ранней зрелости: в 14 лет она казалась уже взрослой девушкой, поражала всех высоким ростом и развитостью не по летам. Екатерина получила воспитание, которое рано освободило ее от излишних предрассудков, мешающих житейским успехам».