Елена Лелина - Павел I без ретуши

25-го числа сего месяца действительно совершилось крещение высокоупомянутого новорожденного великого князя. […]

Потом следовало пение: Тебя, Бога, хвалим, и в то же время производилась с здешних одних крепостей пушечная пальба тремястами одним выстрелом и при всех церквах был колокольный звон.

Из переписки государственного канцлера Михаила Илларионовича Воронцова:

Бывший… император от народа ненавидим был.

Из памфлета историка и публициста Михаила Михайловича Щербатова «О повреждении нравов в России»:

Взошедши сей государь на всероссийский престол без основательного разума и без знания во всяких делах, восхотел поднять вольным обхождением воинский чин. Все офицеры его голстинские, которых он малый корпус имел, и офицеры гвардии часто имели честь быть при его столе, куда всегда и дамы приглашались. Какие сии были столы? Тут вздорные разговоры с неумеренным питием были смешаны, тут после стола поставленный пунш и положенные трубки, продолжение пьянства и дым от курения табаку представляли более какой-то трактир, нежели дом государский; коротко одетый и громко кричащий офицер выигрывал над прямо знающим свою должность. Похвала прусскому королю, тогда токмо переставшему быть нашим неприятелем, и унижение храбрости российских войск составляли достоинство приобрести любление государево.

Из «Записок » литератора Андрея Тимофеевича Болотова:

С самого малолетства заразился он многими дурными свойствами и привычками и возрос с нарочито уже испорченным нравом. Между сими дурными его свойствами было, по несчастию его, наиглавнейшим то, что он как-то не любил россиян и приехал уже к ним властно, как со врожденною к ним ненавистью и презрением; и как был он так неосторожен, что не смог того и скрыть от окружающих его, то самое сие и сделало его с самого приезда уже неприятным для всех наших знатнейших вельмож, и он вперил в них к себе не столько любви, сколько страха и боязни.

Из переписки Екатерины II:

Нет ничего хуже, как иметь мужем ребенка, я знаю, чего это стоит, и принадлежу к числу тех женщин, которые думают, что мужья, которые не любимы, всегда виноваты в том сами, потому что поистине я бы очень любила моего мужа, если бы к тому представилась возможность и если бы он был так добр, чтобы пожелать этого.

Из «Записок» Екатерины II:

Петр Третий совершенно потерял рассудок, которого у него и без того было немного; он шел напролом, хотел распустить гвардию, вывести ее за город и заменить голштинцами, хотел ввести иное вероисповедание, жениться на Елизавете Воронцовой, а со мной развестись и засадить меня в тюрьму.

Из «Записок» Екатерины Романовны Дашковой, сподвижницы Екатерины II:

Нельзя сказать, чтоб он был совершенно порочен, но телесная слабость, недостаток воспитания и естественная наклонность ко всему пошлому и грязному, если б он продолжал царствовать, могли иметь для его народа не менее гибельные результаты, чем самый необузданный порок.

Из «Записок » Екатерины Романовны Дашковой:

Я думаю, что никто в мире не обладал в равной степени с Екатериной быстротой ума, неистощимым разнообразием его источников и, главнее всего, прелестью манеры и умением скрасить самое обыкновенное слово, придать цену самому ничтожному предмету.

Из «Записок » немецкого драматурга Августа Коцебу:

Екатерина II была велика и добра; но монарх ничего не сделал для потомства, если отравил сердце своего преемника. Многие, скорбевшие о Павле, не знали, что, в сущности, они обвиняли превозносимую ими Екатерину.

Из памфлета Михаила Михайловича Щербатова «О повреждении нравов в России»:

…императрица, яко самолюбивая женщина, не только примерами своими, но и самым ободрением пороков является, желает их силу умножить; она славолюбива и пышна, то любит лесть и подобострастие… любострастна и совсем вверяющаяся своим любимцам, исполнена пышности во всех вещах, самолюбива до бесконечности и не могущая себя принудить к таким делам, которые ей могут скуку наводить; принимая все на себя, не имеет попечения о исполнении, а наконец, так переменчива, что редко и один месяц одинакая у ней система в рассуждении правления бывает.

Из дипломатической депеши английского посланника Джеймса Гарриса от 2 февраля 1778 г.:

Самые сильные враги Екатерины — лесть и ее собственные страсти; она никогда не остается глуха к первой, как бы она ни была груба.