Владимир Хазан - Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I - Россия – первая эмиграция (1879–1919)

«Свихнувшаяся черная сотня», произведшая Рутенберга в «цари Иудейские», все-таки имела какое-то представление о политической конъюнктуре. Так, спустя три года после описываемых событий, 4 июля 1922 г. 64, на вечернем заседании палаты общин британского парламента обсуждались вопросы государственной политики Великобритании в Палестине (именно оно упоминалось в предыдущей главе в связи с выступлением У. Черчилля). Среди жарких дебатов фамилия Рутенберга называлась многократно. Ряд законодателей выразил ему открытое недоверие как «бывшему террористу», ставшему по существу лидером экономического возрождения Эрец-Исраэль. Дж. А.Р. Марриотт, сэр Вильям Джойнсон-Хикс 65, кстати, в свое время (1917) высказавшиеся в поддержку идеи возникновения на территории Палестины «еврейского национального очага», повели против Рутенберга мощную атаку. В. Джойнсон-Хикс, в частности, заявил:

I do not wish to make any capital out of the character of Mr Rutenberg, but I think quite seriously I am entitled to say this much, that Great Britain has no right to hand over such vast powers, and such vast possibilities of control over the whole development of Palestine to man whose character is at least the subject matter of very grave suspicion. Certain statements have been in the «Times» newspaper with regard to his actual connection with a very horrible murder, and they have not been contradicted (цит. no: Gilbert 1975: 652) 66.

В. Джойнсон-Хикс, по всей видимости, имел в виду годичной давности редакционную статью в «The Times» «Water-Power from Jordan» (1921. May 18. P. 7), которая дала боевой сигнал к началу международной травли Рутенберга. За кулисами этой травли стояли определенные финансово-политические британские круги, которые стремились не допустить энергичного реформатора, к тому же талантливого инженера, к тому же еврея, к той сфере деятельности, где они видели источник собственных потенциальных прибылей. Эта хорошо подготовленная и срежиссированная кампания, шедшая волнами (первая волна: середина 1921 – начало 1922, вторая – лето 1922) достигла своей кульминации 1 августа 1922 г., когда все ведущие лондонские газеты запестрели «рутенберговскими» заголовками: Mr Rutenbergs Statement (Daily Telegraph), Mr Rutenbergs Promise (Daily Mail), Mr Rutenberg. Schemes Discussed in an Interview (Daily News), «This Agitation Against Me» (Morning Post), The Rutenbergs Scheme. «I am Simple Jew and Engineer» (Jewish Guardian) – к этому сюжету мы еще вернемся.

Позиция В. Джойнсона-Хикса, при всей ограниченности и однобокости информации, на которую она опиралась, была все же вполне легитимным выражением беспокойства государственного мужа. Но вот когда на том же заседании ярый антибольшевик Рутенберг был обвинен в большевистских симпатиях, это уже было явным отголоском приведенного выше одесско-константинопольского доноса 1919 г. «Nothing is more untrue» («Нет ничего более ошибочного»), – воскликнул, возражая на это, У. Черчилль (Gilbert 1975: 658), который как никто другой был осведомлен о подлинных политических взглядах и симпатиях Рутенберга. Черчилль выступил на этом заседании с большой речью, основной пафос которой заключался в поддержке политики, проводимой Великобританией в Палестине вообще, и в решительной защите Рутенберга персонально. В ответ на зачисление Рутенберга в ряды большевиков он сказал:

Здесь говорится, что г-н Рутенберг – русский большевик. Нет ничего более ошибочного. Он русский, но не большевик. Он был изгнан из России большевиками. Будь он большевиком и явись в министерство колоний просить о концессии, я бы посоветовал ему отправиться в Геную 67.

Он был одним из тех социал-революционеров, кто боролся против тирании тогдашнего царского правительства и кто после <���Октябрьской> революции избрал путь борьбы с еще большей тиранией большевиков, сменивших царя. Его убеждения оставались совершенно неколебимыми…

После бегства <���от большевиков на юг России> господин Рутенберг оказался в Одессе. Там он служил во французских оккупационных войсках и сделал немало для спасения множества жизней тех, кто был замешан в антибольшевистской деятельности. К нему относились как к незаменимому работнику, и отзывы о нем содержали высокую оценку. Наряду с этим нет никаких сомнений, что с написанным им жизненным отчетом не смог бы тягаться ни один из тех, кому выпало счастье прожить в стране, отличающейся устойчивостью и порядком (Great Britain: 339, см. также: Gilbert 1975: 658-59).

Именно тогда в речи Черчилля и прозвучали слова о якобы сделанном Рутенбергом, но не реализованном Керенским предложении вздернуть Ленина и Троцкого и тем самым резко изменить ход мировой истории.

Вернемся, однако, к приведенному доносу. Сам Рутенберг подозревал, что он родился в недрах белогвардейской контрразведки – вверху первой страницы имеется фраза, написанная его рукой: