Владимир Миронов - Первая мировая война. Борьба миров

Причиной тому тотальный хаос и воровство, царившее в системе управления, но особенно преуспели на этой ниве «славные российские интенданты». И. В. Кунаев, хорошо знавший ситуацию в Харбине, где он прожил четверть века (1900—1925), в мемуарах сообщал, что он «полностью осведомлен о том, как велось хозяйство в армии в годы войны». Среди этой мерзостной публики царило правило, сформулированное одним из крупных военных поставщиков, неким Манасевичем: «Нужно непременно поставлять все скверное и в значительно меньшем количестве, чем следует по договору, — тогда, может быть, кое-что и останется».

Словно пауки, раскинули сети дельцы типа генерала Ланге, интенданта Виленского военного округа, Манасевича, главы продовольственного отдела Харбинского интенданства, капитана В. Каппеля, А. Циклинского, Л. Трофимова, Слаута, Носова и проч. и проч. Мало того, что из глубины России было невозможно двинуть войска на театр военных действий, за совершенной неприспособленностью железнодорожных путей к воинским перевозкам, так этим перевозкам еще и мешали начальники складов, отделов, станций, спекулянты. Понятно, все это делалось с одной-единственной целью — прибрать к рукам поставки, сбыть их спекулянтам и заработать на этом огромные деньги. Так, на Иннокентьевской станции Забайкальской железной дороги во время Первой мировой войны «творились колоссальные хищения, можно сказать, прямо грабежи». Торговали скопившимися грузами сами начальники и местные чиновники. Они нарочно задерживали вагоны с имуществом, продавая их кому ни попадя. За продвижением грузов никто в России не следил, никто за них не отвечал. И такая картина — всюду.

«По окончании войны было установлено, что на станции Иннокентьевская было за военное время расхищено товаров частных лиц на 7 миллионов рублей». В итоге бесцеремонного взяточничества и массовых хищений такое богатое и важное предприятие, как Китайско-Восточная железная дорога, оказалось совершенно парализовано. Паровозы «были переморожены, составы вагонов приведены в негодность, и неизвестно было даже, где таковые находятся. О точном выполнении расписания поездов и правильности их движения не могло быть и речи… Положение казалось совершенно безнадежным». Порой случались люди типа инженера Б. В. Остроумова, назначенного управляющим Китайско-Восточной железной дороги. «Как было бы хорошо, если бы в свое время и вся Россия смогла обрести для себя подобного энергичного “управляющего”, твердого духом премьер-министра». Ему удалось навести порядок, пресечь царившие там хищничество и взяточничество. Но это было редчайшее исключение на фоне лихоимства чиновничества.

Спекулянты чувствовали себя как рыба в воде. Воровство высших военных чинов становилось обычным и заурядным явлением… Вот одна из историй еще времен Русско-японской войны. В эти годы жил в Гродно генерал Р., тогда еще полковник. Поехал на войну. Еще до конца войны его жена купила доходный дом и стала строить особняк на Кирочной улице. О том, что у этого генерала ни гроша за душой не было, знали все. После войны в его нажитый на русской крови особняк ездили все. Его принимали “в лучших домах”. Все это видели, не могли не видеть солдаты его полка, которые, как и “все общество”, прекрасно знали, из каких изменнических и кровавых источников выстроен особняк. Но “общество” никак не реагировало. Суд не реагировал тоже. Военное ведомство, защищая честь офицерского мундира, сор из избы не выносило. По тогдашним законам нельзя было отдать под суд подчиненного без согласия его начальника — за служебные преступления, конечно. А начальники тоже строили себе особняки соответственно чину. Масштабы мировой войны были куда большими — и более грандиозными были случаи воровства, обмана государства и народа со стороны мафии промышленников, государственных чиновников и генералов. На войне и на торговле эта торгово-бюрократическая и капиталистическая мафия обогащалась безмерно. Бешеные деньги заработали те же самые люди, что нынче находятся в эмиграции, говорил Солоневич.

Кривошеин подчеркнул: «У нас кричат — все для войны, но от удовольствий и пьяного времяпрепровождения отказаться не желают добровольно. Ведь сотни тысяч умирают на позициях и в беженских эшелонах, а аквариумы гремят музыкой и сияют огнями».