Ульф Тоомсваре - Стратеги третьего рейха

Канарис не принимал непосредственного участия в июльском антигитлеровском заговоре 1944 года. Но он был тесно связан со всеми его участниками, одобрял их действия и даже оказывал консультативную помощь. Этого было достаточно, чтобы включить его имя в список заговорщиков и арестовать. Любопытно, что его держали под арестом дольше других. Уже успели казнить всех непосредственных участников путча, а Канариса продолжали держать в концлагере, периодически вызывая на допросы. Протоколов этих допросов не сохранилось. Что хотели узнать у опального адмирала — неизвестно. 9 апреля 1945 года Фридриха Канариса повесили в концентрационном лагере Флоссенбюрг.

Учитывая, что дело Канариса под контролем держал Мартин Борман, можно с уверенностью утверждать, что до тех пор, пока не будут найдены материалы из Бормановского архива, мы никогда не узнаем о подробностях большей части жизни адмирала от разведки. Сведения, которыми мы располагаем, основываются на мемуарах бригаденфюрера СС Вальтера Шелленберга, а они, мягко говоря, не всегда достоверны. Автор слишком увлечен самооправданием и самовозвышением, чтобы можно было без тени сомнения принимать их за чистую монету. Однако имеющаяся информация позволяет сделать определенные выводы о личности Фридриха Ка-нариса. Прежде всего, это был человек изощренного ума. Для достижения своих целей он умудрялся создавать сложнейшие запутанные интриги, в которых сам никогда не путался, хотя в действие, как правило, включалось довольно много персонажей-агентов.

По типологии Юнга он ближе всего к типу «Драйзер», склонному к недоверию и сибаритству, стремлению руководить процессом и оценивать его как бы со стороны. Что же касается типа военачальника, то по формальным признакам Канарис ближе всего к типу «Kurier». Наличествует и безусловное исполнение чужих приказов, и отсутствие стремления к своей или чужой выгоде, и полное равнодушие к судьбам исполнителей его собственных приказов. Но всему этому противоречат забота о судьбе людей, ставших жертвами его врагов, религиозность и постоянное напоминание своим противникам о «грядущем суде» и об ответственности за их деяния. Видимо, его привычка постоянно вести двойную игру смазывает картину и не позволяет прийти к однозначному выводу относительно этой личности.

Мне кажется, что в аспекте нашего исследования крайне любопытна фигура фельдмаршала Роммеля, чья судьба настолько парадоксальна, что вполне может служить примером того пресловутого «исключения, которое только подтверждает правило». Всеобщий любимец, баловень судьбы постоянно оказывался жертвой неудач и неблагоприятного стечения обстоятельств. Нет оснований утверждать, что он, пришелся не ко двору, но вполне можно предположить, что он пришелся не ко времени.

Родился Эрвин Иоганн Ойген Роммель (Rommel) 15 ноября 1891 года в небольшом швабском городке Хейденгейм в семье потомственного учителя. Детство его было бурным, если не сказать — буйным. Он постоянно ставил перед собой сложные задачи и с непреодолимым упрямством добивался успеха. Что здесь было более важным: упорство в достижении цели или знакомство с малых лет со вкусом победы — трудно сказать, но в дальнейшем он продолжал жить с тем же азартом борьбы за труднодостижимые высоты. Вся семья Роммелей надеялась, что Эрвин продолжит семейную традицию в выборе профессии, но юному упрямцу взбрело в голову стать офицером. Вполне возможно, что это решение возникло не столько из-за тяги к воинской жизни, сколько из протеста против судьбы, навязываемой ему родителями. Во всяком случае, поступив в 124-й пехотный полк в качестве соискателя офицерского звания, восемнадцатилетний юноша откровенно заскучал. Для него не составило большого труда быстро добиться успеха в карьере: уже через три месяца новобранца производят в ефрейторы, а еще через четыре месяца — в унтер-офицеры. Следующий шаг от него почти не зависел. В списке лучших военнослужащих полка его имя оказалось первым, и его направили в Данциг в военную академию. Любое возникающее перед ним препятствие Роммель привычно легко и с удовольствием преодолевал. Было бы странно, если бы он не сдал вступительных экзаменов лучше остальных абитуриентов, которые в большинстве своем из всех научных дисциплин прилежнее всего изучали дисциплину армейскую.

О своих однокурсниках Эрвин Роммель вспоминать не любил. И вообще занятия в академии вызывали у него необоримую скуку. Зубрежка и бесконечные повторения пройденного выводили его из себя. Чтобы как-то подавлять приступы безудержной ярости, а заодно и почаще вырываться из стен академической казармы, он занялся спортивным плаванием в городском бассейне. Особых достижений на этом поприще он не добился, но зато познакомился со студенткой филологического факультета Данцигского университета Люси Моллен. Жизнь стала казаться менее тягостной.