Ульф Тоомсваре - Стратеги третьего рейха

Планировалось использовать эти подразделения для захвата стратегических объектов противника: мостов, туннелей, коммуникационных узлов и т. д. В ходе обучения солдаты осваивали технику разминирования и удержания объектов до подхода передовых частей армии. Кроме того, они должны были выполнять шпионские и разведывательные задания перед началом операций. От диверсантов «Бранденбурга» требовали высокой физической подготовки и психологической готовности к экстремальным условиям. Кандидатов подбирали среди солдат, склонных к риску и приключениям. Вербовка шла среди военных различной специализации: снайперов, ныряльщиков, саперов, парашютистов, связистов и др. У многих был военный опыт. При обучении большое внимание уделялось умению незаметно двигаться на местности, бесшумно убивать, стрелять из разных видов оружия, ценились также навыки в марш-бросках, ориентации, выживании и маскировке.

Отношения между командирами и подчиненными в батальонах отличались от обычных уставных норм и носили скорее дружеский характер. В акциях применялись всевозможные трюки: диверсанты действовали в гражданской одежде либо переодевались в мундиры противника, что являлось нарушением международного права. Солдаты «Бранденбурга», переодетые в чужие мундиры, неоднократно изображали раненых или колонны снабжения. Кроме того, они пользовались формой железнодорожников, шахтеров, притворялись почтальонами, сторожами и даже гражданскими беженцами.

Действовал адмирал Канарис на высочайшем профессиональном уровне и талантливо. Но к национал-социалистическому государству шеф разведки относился резко отрицательно. Он не был, повторяю, ни коммунистом, ни демократом. Фридрих Канарис был просто до конца последовательным, реалистически оценивающим жизнь, по-своему честным прусским офицером. Еще в самом начале войны он рассматривал положение Германии как очень болезненное и не видел практически никаких шансов на успешный исход. О победе не могло быть и речи, — в этом он был абсолютно уверен. Он часто пытался остановить зарвавшихся вояк, намекая на возможность изменений, при которых им придется давать отчет о своих действиях. Его не слушали, не понимали, лениво отворачивались.

Вновь мы видим трагическое противоречие между профессионализмом исполнителя чужих приказов и личным отношением к этим приказам. Можно вспомнить аналогичную ситуацию не только с уже знакомыми нам по анализу Кейтелем, Редером, Деницем, но и с такими высокопоставленными нацистами, как Гальдер, Шелленберг, Хассель и многими другими. Все они считали себя заговорщиками, участниками заговора, которого не было. Гальдер готовил военные операции, надеясь на их провал, чтобы возмущенной нации представить самого опасного ее врага — Гитлера. Но операции благодаря профессионализму самого Гальдера удавались, а победителя Гитлера судить уже было невозможно.

Канарис обладал многими человеческими качествами, ставившими его гораздо выше обычного нацистского чиновника. Он практически никогда не соблюдал церковных обрядов, но был религиозен. Для него религия, вера в Бога, становилась той неоспоримой, абсолютной системой ценностей, которая позволяла ему уберечь себя от нравственного распада и в то же время давала надежную точку отсчета. Очень близким людям он не раз говорил, что «в тех исключительных условиях, в которых Германия оказалась по вине руководства, перед лицом всевышнего оправдана лишь государственная измена». Больше всего его беспокоила мысль, что решившийся на предательство вынужден добиваться обязательного успеха, иначе ответственность падет не только на него самого, но и на всех его близких. Если в начале карьеры в вермахте у него еще были какие-то иллюзии, то после первых же лет, окрашенных кровью многочисленных жертв, он становится яростным противником гитлеровской политики. Он пытался открыто выражать свой протест против преступных методов ведения войны, бесчеловечного обращения с пленными, оккупированным населением, евреями. Все было напрасно.

Почему Канарис, постоянно испытывая психологический дискомфорт, продолжал вести двойную игру? От него самого ответа уже не получить, но нечто подобное в своем поведении объяснял когда-то Редер. Истый монархист, он вошел в состав генерального штаба Веймарской республики, чтобы кто-нибудь другой не принес Германии непоправимый вред. Возможно, что в случае с Канарисом было так же. Все эти годы он активнейшим образом противостоял «мясникам» из СД и гестапо. Неоднократно он буквально вырывал из их рук тех, кого они считали «врагами нации», и спасал, заявляя, что эти люди участвуют в его зарубежных операциях. Постоянная борьба с Гиммлером, Гейдрихом, Кальтенбруннером закончилась его поражением. В феврале 1944 года адмирала Канариса отправили в отставку, а абвер расформировали, передав его наиболее важные отделы в состав РСХА — Главного управления имперской безопасности.