Джеффри Ричелсон - Шпионы ХХ века - от царской охранки до ЦРУ и КГБ

Но чтобы от страхов перейти к агрессии, нужно было совершить качественный скачок — из опасения перед международными осложнениями и чешским вооруженным сопротивлением подобной агрессии. Решение должно было принять советское Политбюро, и прежде всего пятеро его ключевых членов — Генеральный секретарь Леонид Брежнев, Председатель Совета Министров Косыгин, Председатель Президиума Верховного Совета Николай Подгорный, главный идеолог Михаил Суслов и Шелест. Поначалу в ядре партии произошел раскол по вопросу, какой именно курс действий следует избрать. Косыгин и, как ни странно, бескомпромиссный Суслов настаивали на осмотрительности. Шелест же был сильным и, вероятно, первым сторонником вооруженной интервенции. Брежнев колебался.

В результате влияние на окончательное решение оказала информация, поступавшая в Политбюро из КГБ и ГРУ. Причем имеются признаки, что сведения, которыми располагали верховные стратеги, были далеко не объективны. После восхождения Дубчека к власти регулярность операций КГБ и ГРУ в Чехословакии снизилась в результате увольнения от 80 до 100 агентов КГБ, служивших в чешском Министерстве внутренних дел. Сотрудники ГРУ в чешской армии тоже были уволены.

В отсутствие этих источников советское руководство и спецслужбы полагались лишь на тревожные донесения, поступавшие от вождей Восточной Германии и Польши — Вальтера Ульбрихта и Владислава Гомулки; несомненно, из-за нехватки информации этим донесениям придавали куда большее значение, нежели они того заслуживали. Кроме того, пессимистические донесения слала чешская антиреформистская коалиция.

Поскольку многие из обычных каналов информации были перекрыты, советское руководство решило приостановить действие правила, возбранявшего шпионаж КГБ в восточноевропейских странах-сателлитах. Главный советник КГБ в Праге генерал Котов получил от начальника госбезопасности копии личных дел всех офицеров госбезопасности. Заместитель министра внутренних дел Вильям Сальговик был завербован КГБ. Еще один агент КГБ в Министерстве внутренних дел дал КГБ возможность прослушивать телефонные разговоры министерства. КГБ установил подслушивающие устройства в домах лидеров реформации. Изрядная часть полученных сведений была использована после вторжения при аресте офицеров госбезопасности и прочих лиц, сохранивших верность реформистскому режиму.

КГБ также приказал тридцати нелегалам, действовавшим на Западе, отправиться в Чехословакию под видом туристов. Руководство комитета полагало, что чешские контрреволюционеры будут более откровенно излагать свои тайные планы в разговоре с индивидуумами, каковых считают представителями Запада, чем в разговорах с восточноевропейцами. Тем временем 8-е управление КГБ расшифровывало огромные объемы чехословацкой дипломатической корреспонденции.

Донесения, поступавшие от различных групп агентурных источников и руководства КГБ и ГРУ, делали упор на опасном курсе событий в Чехословакии. Тревожные донесения прибыли в виде подготовленного КГБ прогноза результатов съезда чехословацкой партии и меморандума двух ключевых антиреформистов — А. Индры и Д. Кольдера. Судя по всему, они поступили в Центральный Комитет 13–15 августа и были переданы в Политбюро как срочный материал. Бесспорно, сторонники военного вторжения использовали подобные донесения, чтобы укрепить свои позиции. В частности, анализ КГБ состава делегаций на 14-м Внеочередном съезде партии, а также донесения, переданные ведущими ортодоксальными чешскими коммунистами, поддерживали точку зрения советских агрессоров, что съезд приведет к поражению сторонников Советского Союза в Чехословакии.

В то же самое время штаб-квартира КГБ отвергала любые данные, противоречившие теории заговора, — например, переданные 34-летним Олегом Даниловичем Калугиным из Вашингтона, где тот был главой политической разведки. Калугин сообщал, что получил "абсолютно надежные документы", утверждавшие, что за политическими событиями в Чехословакии не стояло ни ЦРУ, ни какое-либо другое ведомство США. Вместо этого Калугин докладывал Центру, что Пражская весна изумила Вашингтон. По словам Калугина, по возвращении в Москву он обнаружил, что КГБ приказал, чтобы "мои послания уничтожили, не показав никому".

Вместо этого читателям донесений в КГБ сообщали о силе чехословацкой партии и что рабочий класс поддержит замену Дубчека и реформаторов. Председатель КГБ Юрий Андропов предупреждал о существовании крупномасштабного западного заговора с целью подорвать контроль коммунистической партии над чехословацкой госбезопасностью.